8 Сентября.

Сбитый с позиций и уличенный во лжи Хрещатицкий ушел в подпольную или, лучше сказать, в вагонную агитацию; идет оживленная работа, чтобы меня свалить; сегодня мне передали разговоры всей этой почтенной компании, что она грозит отбыть в Забайкалье, соединиться с Семеновым, отделить Дальний Восток от Сибири и тогда "показать Омску и собравшимся, там большевиствующим генералам".

Состоящая при X. женская особа очень надеется на значение по этой части ее дружбы с Машкой Шарабан.

Такие серьезные противники не по плечу такому бедному, большевиствующему генералу, как я.

Не сомневаюсь, что две честолюбивые и корыстолюбивые бабы, помыкающие прилипшими к ним превосходительными мужиками, способны наделать не мало подлых гадостей. [305]

Вообще все сведения из Читы показывают, что все надежды на эволюцию Семеновщины надо признать лопнувшими; настроение против Омска там самое озлобленное, и с ним считаются только, как с дойной коровой.

9 Сентября.

Осведомление всячески раздувает мелкие успехи, одержанные кое-где на фронте. Спросил в Ставке, зачем вводят в заблуждение и население, и весь тыл; ответили, что этим надеются поднять добровольческое движение и этим разрешить уже остро надвинувшийся вопрос, чем пополнять быстро редеющие ряды наших боевых частей.

Сознание о неимении пополнений еще более усугубляет великую вину Дитерихса и Андогскаго, подвинувших Адмирала на настоящее наступление. Ведь и Главковосток и оперативный Генквар были обязаны до мелочей оценить все наши средства и учесть, располагаем ли мы всеми средствами для исполнения и развития предпринимаемой операции; бывший генерал-квартирмейстер фронта и настоящий профессор академии обязаны были знать, что обеспечение пополнениями составляет вопрос наипервостепеннейшей важности.

Надо быть слепым оптимистом или безнадежным дураком, чтобы варить в возможность серьезного значения добровольческого движения и возможности базировать на этом пополнение армии.

Голицын и примазавшиеся к нему господа, не краснея (это качество ими давно и безнадежно потеряно), докладывают Адмиралу, что они выставят очень скоро до 30 тысяч добровольцев. Трудно понять, как можно дойти до таких нравственных мозолей, чтобы докладывать такую заведомую ложь, верить которой они при всей своей тупости все же не могут; они знают, что, несмотря на все материальные заманки, их шумиха провалилась; у них есть донесения о том, что в больших городах тыла число добровольцев определилось в несколько десятков человек, а в каком то городе записался один человек.

Они знают, что контингент годного в войска населения исчерпан призывами и наборами, а то, что осталось в деревнях, ушло в шайки Лубкова, Щетинкина и прочих лесных главарей и громит наши тылы.

Они не могут не понимать, что нагло лгут ослепленному и плененному Адмиралу и подают ему такие надежды, которые никогда не будут осуществлены. Все это делается ради честолюбия и самоустройства; трудно подыскать даже эпитет для оценки деятельности этих мерзавцев.

Очередная шумиха — это дружины креста и полумесяца; провалившись на первом этапе своей добровольческой авантюры, ее создатели, при помощи услужливого осведомления, стали грохотать, что весь путь добровольчества это религия и защита ее от большевиков; по сему зазывание, уговаривание и вербовку надо производить в церквах, с надлежащим подогревом и пр. и пр. Одновременно пущен и такой осведомительный эффект, что чуть ли не все мусульмане Сибири решили идти в добровольцы, ибо Коран осуждает большевизм.

Пока что эта шумиха собрала около 200 человек добровольцев; они расположены около здания, занятого военным министерством; большинство из них производит очень благоприятное впечатление; видно, что пришли по убеждению; если бы таких были десятки тысяч, то песня красных была бы спета; все горе в том, что это все, что могла дать ближайшая к Омску Сибирь; больше таких уже нет и не будет.

Моему пессимизму не дано понимать, каким образом можно хоть на минуту поверить возможности минутным подъемом дряблого и трусливого настроения нашего массового шкурника-обывателя двинуть его на подвиг, на лишения и даже на смерть.

Ведь все то, что именуется душевным подъемом населения, связано исключительно с благоприятными сведениями с фронта. Но разве это душевный подъем? это радость трусливенького поганыша, радующегося тому, что кто-то отдаляет от него все жупелы красного нашествия, прогоняет все связанные с этим грозные призраки и дает возможность продолжать свое спокойное существование с идеалами на манер навозного жука. [306]

Наш трусливый обыватель будет петь молебны, будет захлебываться от радости по поводу побед; со слюной будет смаковать все подробности разных спасительных для него одолений; он будет выносить потрясающие резолюции и храбро, шумно требовать решительного наступления; кое-кто с дрожью вожделения, но оглядываясь, чтобы не услыхало что-нибудь подозрительное на красноту, будет заглазно уничтожать красные полки и расстреливать комиссаров, зловещие тени которых портят его буржуазный сон.

Но в то же время он не дает ни гроша на нужды армии и государства; он облазит все пороги и пойдет на всякую гадость, чтобы спасти себя и своих близких от грязной неприятности попасть на фронт или подвергнуться каким-нибудь лишениям; он бесконечно далек от мысли положить свой живот за какое-то отечество и считает, что это обязаны делать все, кроме него самого и его детей; зато он считает непреложным, что отечество обязано охранять его живот, все его преимущества и оберегать от красных покушений его капиталы и бебехи; он делается весьма злым и крикливым, если считает, что отечество не достаточно надежно его охраняет и готов тогда насадить ежей за пазухи всем, кого считает в том виновным.

Но если, чего Боже упаси, ничто не выручит и на обывателя все же навалится красная напасть, то он сожмется, тоже покраснеет и будет стараться потрафлять на нового повелителя, молясь всем угодникам об его гибели, но не даст на это ни одного гроша, не сделает ни одного опасного жеста.

Про конный корпус ничего не слышно; в Ставке говорят, что его готовности и сосредоточению очень повредило одновременное формирование Степной армейской группы Лебедева; разбросались и оба формирования вышли недоделанными и запоздали.

Из сводки видно, что потрепанные нашей третьей армией правофланговые части красных успели уйти от окружения и что красный фронт выправился. Это очень печально, так как сводит наше наступление к необходимости наносить лобовые удары, самые тяжелые по приносимым ими потерям и для нанесения и развития которых у нас не хватит средств.

Настоящей момент для нанесения удара конным корпусом уже упущен, ибо, если бы Иванов-Ринов вышел в тылы красного правого фланга в то время, когда фронт красных был разбит наступлением третьей армии, то результаты могли быть потрясающими и отозвались бы на исходе всей кампании 1919 года.

Но и сейчас решительный выход конного корпуса к Кургану и к тылу красных по линии Тобола способен привести к полному разгрому красных.

Ездил на работы по постройке бараков — казарм для образцовой бригады – , и видел яркий примерь того, что при желании работать и при энергии можно и при настоящей обстановке получать очень хорошие результаты. Работы начаты два месяца тому назад, а сейчас уже готовы несколько десятков огромных бараков, кухонь, столовых и офицерских квартир и заканчиваются водопроводы, электрическое освещение, обозные сараи и конюшни. Ведет работы рекомендованный мне генералом Думбадзе гражданский инженер Трофимов, который, принимая на себя эту задачу заявил, что он ее выполнит при условии оказания ему полного доверия и ослабления разных контрольных и кассовых крючков. Я пошел на этот риск, и сегодня был очень обрадован полученными результатами. Характерно то, что стоимость постройки с квадрата оказалась втрое дешевле, чем на работах других учреждений.