Что касается орденского креста меченосцев-гладиферов, то он (вероятно, по аналогии с тамплиерским и тевтонским крестом) чаще всего именуется в соответствующей литературе "немецким", или "лапчатым" крестом (по-немецки: Tatzenkreuz). Между тем, со строго геральдической точки зрения, правильнее было бы именовать его "уширенным" крестом (нем.: geradearmiges Tatzenkreuz). Речь в данном случае идет о геральдической фигуре, образованной четырьмя равнобедренными треугольниками, сходящимися своими вершинами в одной точке (в то время, как у лапчатого креста внешние стороны лучей несколько вогнуты).

       Необходимо также заметить, что ученый конца XVII в. Г. Элиот в своем фундаментальном труде "Подробная история всех духовных и светских монастырских и рыцарских Орденов" (Helyot Н., Ausfuehrliche Geschichte aller geistlichen und weltlichen Kloster- und Ritter-Orden, Bd.3, Leipzig, 1754, SS.180-181,Fig. 49), описывая историю монашеских, духовно-рыцарских и рыцарских Орденов, впервые привел в ней рисунок, представлявший ливонского рыцаря-меченосца с изображением, в качестве орденской эмблемы, на белом плаще и щите, не одного, а двух мечей, рукоятями вверх, перекрещенных наподобие "косого" Андреевского креста. Согласно описанию автора, оба этих меча были красного цвета.

       Однако, на всех сохранившихся печатях гладиферов, имеюших миндалевидную форму и идущую по краю латинскую надпись: "S(igillum) Magistri et Fratr(es) Militiae Chri(sti) de Livonia" ("П(ечать) Магистра и Брат(ии) Воинства Христ(а) в Ливонии"), имеется только изображение уширенного креста и расположенного под ним меча острием вниз. Поэтому, скорее всего, на плащах и щитах ливонских меченосцев также изображались не два, а один меч, а над ним – крест. Причем меч, в данном случае, скорее всего, олицетворял отнюдь не воинственность гладиферов или оружие для завоевания нового края, что явно не подобало "по чину" рыцарям-монахам. По выражению цистерцианца Бернара Клервоского, автора "Похвалы новому рыцарству" и "духовного отца" иерусалимских тамплиеров-храмовников – "старших братьев" ливонских "воинов Христовых" - всякий крестоносец носит "праведный меч Божий".

       Тот же Бернар Клервоский писал: "Нет такого закона, который запрещал бы христианину поднимать меч. Евангелие... лишь запрещает несправедливую войну, особенно между христианами".

       Эта абсолютно новая для предшествующей эпохи христианских воззрений, да и для эпохи самого Бернара Клервоского, мысль о слиянии воедино "праведного" (духовного) и "железного" (военного) меча (мысль, на первый взгляд, находящаяся в прямом противоречии с евангельскими словами Христа, обращенными им к апостолу Петру, который, желая защитить Господа своего, "извлек меч свой": "Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут", Мф., 26, 51-52) очень скоро стала настолько популярной, что, к примеру, даже на печатях епископов Вюрцбургских начали изображать церковных иерархов, держащих в левой руке епископский "пастырский" посох (что вполне соответствовало их духовному сану) – чтобы было чем "пасти" духовно окормляемую ими "паству", а в правой – поднятый острием вверх обнаженный меч – чтобы было чем защищать эту паству от "лютых волков" - еретиков, неверных и язычников.

       Именно поэтому меч, вошедший в символику ливонских "бедных рыцарей Христовых", должен был, по замыслу епископа Альберта, быть направлен против язычников Ливонии, с целью их скорейшего обращения в истинную веру.

       Однако наиболее существенным отличием лифляндских меченосцев от "классических" тамплиеров (как, впрочем, и от других крупных духовно-рыцарских Орденов) была непосредственная подчиненность первых не папе, а рижскому епископу (по чьей инициативе, собственно говоря, и возник "Орден Меча", хотя и утвержденный официально папой в Риме).

       Но, невзирая на эту изначальную подчиненность епископу Риги, ливонское "воинство Христово" с самого начала пыталось действовать по возможности самостоятельно, причем на этой почве между рижским епископом и братьями-меченосцами возникали серьезные конфликты, в особенности при дележе вновь присоединенных земель. Вероятно, этому способствовало и следующее обстоятельство. Обычно при организации очередного Крестового похода (например, в Святую Землю) папа римский издавал соответствующую буллу, в которой призывал рыцарей и простолюдинов на Святое дело (т.е. к конкретному "паломничеству"), а также назначал участникам предстоящего похода конкретного духовного наставника-руководителя из числа католических епископов.

       Однако в отношении Прибалтийского края, как "Удела Пресвятой Девы Марии", Апостольским престолом было сделано исключение. В 1204 г. папа римский Иннокентий III дозволил проводить для христианизации Ливонии регулярные наборы ополчений крестоносцев, сделав, таким образом, Крестовый поход в Ливонию "перманентным" (т.е. непрерывным или постоянным). Кстати, всего через 40 лет, в 1244 году, такую же привилегию – вести "непрерывный" Крестовый поход против язычников – получил от папы и Тевтонский (Немецкий) военно-монашеский Орден Пресвятой Девы Марии (Марианский Тевтонский Орден) в отношении другой нуждавшейся в христианизации области - Пруссии.

       Согласно папскому постановлению 1204 года, упоминавшийся нами выше рижский епископ Альберт фон Буксгевден получал право и самолично призывать со всей Европы крестоносцев для поддержки своей миссионерской деятельности, и самостоятельно определять направления движения войск "пилигримов". Так что в данной ситуации назначения дополнительно еще и специального духовного наставника для крестоносцев, в отличие от походов в Святую Землю, уже не требовалось. Видимо, магистр или "геермейстер" (нем.: Heermeister, буквально: "войсковой начальник") Ордена меченосцев (имевший все основания считать себя более сведущим в военном деле, чем рижский епископ), в свою очередь, сделал и для себя следующее исключение, и начал планировать и осуществлять походы "Воинства Христова" на язычников самостоятельно, уже без привлечения и благословения епископа Риги. С точки зрения геермейстера Ордена гладиферов, подобное поведение было тем более естественным, что самостоятельность действий Орденов тамплиеров-храмовников и госпитальеров-иоаннитов в Святой Земле на тот период была общеизвестна.

       После длительного выяснения отношений между епископом Риги и "братством Христовым", сторонам удалось прийти к следующей договоренности: 2/3 новоокрещенных ливонских земель получал рижский епископ, а 1/3 – Орден меченосцев. Таким образом, уже к началу XIII в. в еще не покоренной окончательно Ливонии фактически сложилось двоевластие. Как рижский епископ, так и гладиферское "Воинство Христово" имели собственные печати, которыми скрепляли свои документы. На епископской печати 1224-1225 гг. была изображена фигура сидящего епископа, левой рукой державшего пастырский посох, а правой благословляющего свою паству; причем в надписи на печати епископ именовался не "Рижским", а "Ливонским"(!).

       На печати Ордена меченосцев 1221—1232 гг. на фоне т.н. "дамасцировки" (характерного преимущественно для германской геральдики арабесковидного узора), были изображены крест, а под ним – меч острием вниз. Иногда встречается и другой вариант эмблемы Ордена меченосцев: на треугольном щите (характерной для ранней немецкой геральдики формы) изображен меч острием вниз, а над ним – не прямой, а "косой" Андреевский крест, перекладины которого с геральдическими "листками клевера" на концах, пересекаются на рукояти меча. Необходимо подчеркнуть, что, невзирая на все попытки "Ордена Меча" сравняться с рижским епископом в правах, печатью "владыки Ливонии" на тот период считалась именно епископская печать, ибо именно епископ Альберт фон Буксгевден получил Ливонию в лен от папы римского Иннокентия III и от Императора "Священной Римской Империи!" (начиная с 1207 года сан и должность епископа Риги были неразрывно связаны с титулом князя Римской Империи), в то время, как ливонский "Орден Христа" официально продолжал считаться подчиненным рижскому епископу.

       Однако меченосцы не отличались большой дисциплинированностью. Согласно терминологии Л.Н. Гумилева, они были типичными "пассионариями", или "людьми длинной воли" - со всеми вытекающими из этого последствиями. Ливонский "Орден Меча" конфликтовал не только с рижским епископом, но и с присланным папой легатом. Постоянно шли раздоры и внутри самого Ордена.

       Так, например, первый магистр гладиферов – Венно (Вино, Вингольд или Фьюнольд) фон Рорбах, был убит рыцарем своего же Ордена, мстившим ему за отстранение от должности, вследствие дурного исполнения возложенных на него обязанностей.

       Против второго по счету магистра "Ордена Меча" - Фольквина (Волквина) фон Винтерштеттена, собственные орденские "братья", подозревавшие его в излишних симпатиях к рижскому епископу, составили заговор – и магистру даже пришлось посидеть некоторое время в орденской тюрьме, пока он не был освобожден из узилища, в том числе и благодаря предстательству … того же епископа Риги. Разногласия, раздиравшие "Орден Меча", приводили к постоянному оттоку братьев-рыцарей из его рядов.

       Так, в 1228 году, пятнадцать недовольных своим магистром "братьев Меча", во главе с рыцарем Бруно, вышли из Ордена меченосцев и, по приглашению польского князя (герцога) Конрада Мазовецкого и первого епископа Пруссии – Христиана, переселились в пограничную с прусскими язычниками Добринскую (Добрынскую или Добжиньскую) землю, где, под покровительством князя Конрада, учредили собственную орденскую организацию – Добринский Орден (Добринское или Добжиньское братство; лат.: Fratres de Dobrin), с целью защиты польской области Мазовии (Мазовше) от кровавых набегов язычников-пруссов.