До "добринских рыцарей" аналогичную задачу пытался выполнять польский филиал испанского духовно-рыцарского Ордена Калатравы, члены которого носили белые облачения с красным лилиевидным крестом. Однако перебравшимся в Польшу рыцарям Калатравы (подчиненным Оливскому монастырю монашеского Цистерцианского Ордена, расположенному близ Данцига-Гданьска) не удалось организовать эффективную оборону Мазовии от нападений прусских язычников, так что учреждение Добринского Ордена оказалось весьма кстати.

       Официально новый Орден, подобно тамплиерам и меченосцам, именовался "Орденом Христа" (или "Польским Орденом Христа") - по крайней мере, в двух буллах папы римского Григория IX от 28 октября 1228 года. Одна из этих булл – об утверждении папой нового Ордена - была направлена первому епископу Прусскому Христиану, а другая – "Магистру (без имени) и братству Ордена Христа", с призывом бороться с пруссами (которых Апостольская курия, ничтоже сумняшеся, считала "сарацинами"!) в Мазовии.

       Однако новое Добринское братство стремилось унаследовать от ливонских меченосцев не только их официальное "тамплиерское" название ("Орден Христа"), но даже их символику. Эмблема Добринского Ордена была очень похожа на печать ливонских меченосцев – вот только у "добринских рыцарей" вместо уширенного гладиферского креста над мечом изображалась красная восьмиконечная звезда (хотя на некоторых дошедших до нас изображениях "добринских рыцарей" звезда заменяет не крест, а меч – как у пражских "рыцарей-крестоносцев со звездой"). По мнению упомянутого нами выше историка Элиота, эта эмблема украшала и левую сторону белого плаща "добринских рыцарей". Однако в отличие от печати Добринского Ордена, на которой меч изображен острием вниз, на рисунке Элиота меч представлен острием вверх, а звезда имеет не 8, а 5 лучей; по его описанию, "добринские" меч и звезда были красного цвета (Helyot, Bd.3, Fig. 48 u. S. 173).

       В то же время, часто приходится читать и видеть в иных книгах, что эмблема "добринских рыцарей" представляет собой красную шестиконечную звезду над мечом (из чего иные, не знакомые с историей и принципами геральдики, публицисты "охранительного направления" делают "далеко идущие" выводы о том, что-де "за железными шеренгами германских псов-рыцарей" якобы "скрывался иудейский ростовщический капитал"!).

       С другой стороны, приходится читать и утверждения, что, якобы, те из "добринских братьев", которым довелось предварительно побывать в Святой Земле и, в частности, в Вифлееме, получали право на включение в свою эмблему не красной, а золотой восьмиконечной ("Вифлеемской") звезды; а те из ливонских братьев-меченосцев, которые также сподобились совершить паломничество в Палестину, якобы, также получали право ввести в свою эмблему (вместо креста!) золотую звезду (но только не восьмиконечную, как у "добринских рыцарей", а шестиконечную). В общем, "темна вода во облацех"...

       Во всяком случае, Добринское братство оказалось не только весьма немногочисленным (всего-навсего пятнадцать "братьев-рыцарей" и не более ста пятидесяти "полубратьев"-"семифратеров"), но и весьма недолговечным, влившись в 1235 году в состав Тевтонского (Немецкого) Ордена. Но и в его составе бывшие "добринцы" задержались недолго. Не прошло и двух лет, как они перешли в Орден госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского. Попытка же князя Конрада Мазовецкого возродить свой "Орден братьев рыцарей Христовых из Добрина" в 1237 году на новом месте - в г. Дрогичин (в Побужье) не увенчалась успехом. "Добрынские рыцари" были разбиты и изгнаны оттуда западнорусским князем (а впоследствии - даже "Королем Руси", по милости римского папы!) Даниилом Галицким, судя по всему, не отличавшим их от "настоящих" храмовников-тамплиеров (если верить его донесенным до нас летописцем словам: "Не лепо есть держати наше отчины крижевником, Тепличем, рекомым Соломоничем...").

       Братство меченосцев также просуществовало в Ливонии недолго (хотя успело настолько прочно "войти в анналы", что даже сам тов. Сталин, по воспоминаниям современников, через 700 лет мечтал превратить свою большевицкую партию в новый "орден меченосцев"!) Находясь в состоянии непрестанной кровавой борьбы с языческими племенами, упорно не желавшими креститься, постоянно конфликтуя с епископом рижским и между собой, "Христово воинство" теряло силы.

       Упоминавшийся нами выше второй (и одновременно – последний) магистр "Ордена Меча" Фольквин фон Винтерштеттен, отчаявшись исправить положение собственными силами, вступил в переговоры с Тевтонским Орденом Пресвятой Девы Марии с целью объединения обоих рыцарских братств. Он думал об их слиянии на полностью равноправной основе, однако не нашел сочувствия ни у прусских "тевтонов", ни у собственных орденских "братьев". Меченосцы опасались, в случае объединения с гораздо более мощным и жившим строго "по Уставу" Тевтонским Орденом, безвозвратно утратить "вольность", которой они дотоле пользовались в ливонском "пограничье".

       Что до тевтонских рыцарей (или, как их еще называли, "марианцев"), то, во-первых, у них хватало забот с покорением и христианизацией упорно сопротивлявшихся прусских язычников.

       Во-вторых, же Тевтонскому Ордену, не успевшему еще укрепиться как следует в Пруссии, ни к чему было ссориться с Данией – весьма сильным в то время североевропейским королевством, с которым меченосцы постоянно конфликтовали из-за Эстляндии (Эстонии), на которую, наряду с гладиферами, претендовали и датские крестоносцы.

       В-третьих, сама перспектива принять в свои ряды склонную к анархии ливонскую вольницу "Христова воинства", казалась малопривлекательной тевтонам, приученным к строгой орденской дисциплины. И только после страшного поражения в битве на реке Сауле в 1236 году (по мнению большинства историков - близ нынешнего Шяуляя), нанесенного меченосцам литовцами и ударившими гладиферам в спину их же собственным вспомогательным земгальским (семигальским) контингентом (в битве на Сауле пали сам магистр ливонского "Христова воинства" Фольквин и с ним пятьдесят братьев-рыцарей, не говоря уже о кнехтах и оруженосцах, т.е. практически все, что "Орден Меча" имел в наличии!), Верховный Магистр (Гохмейстер; нем. Hochmeister) Тевтонского Ордена Герман фон Зальца согласился на включение жалких остатков "Ордена Христа" в ряды "рыцарей Пресвятой Девы Марии", но уже безо всяких условий со стороны меченосцев, впавших в полнейшее ничтожество.

       Акт слияния обоих Орденов был узаконен буллой папы римского Григория IX, подписанной в его резиденции Витербо 13 мая 1237 года. Характерно, что папская булла была адресована не "магистру", а "прецептору" ("порученцу" - т.е. лицу более низкого ранга, чем магистр!) и братьям Ордена Христа в Ливонии". Из еще не покоренной окончательно тевтонами Пруссии в Ливонию были направлены 60 тевтонских рыцарей во главе с Германом Балком (встречается также написание "Балке" или "Бальке"). Герман Балк, являвшийся с 1230 года первым прусским ландмейстером (провинциальным магистром, т.е. наместником) Тевтонского Ордена Девы Марии в Пруссии, начиная с 1237 года одновременно являлся и первым лифляндским, или ливонским магистром (Magister Livoniae) того же самого Ордена.

       С этого момента "Орден меченосцев" официально прекратил свое существование, а вместе с ним прекратилось и использование немецкими рыцарями его эмблематики, будь то мечи, кресты или звезды красного цвета. Отныне место братства гладиферов в Ливонии занял ливонский филиал Тевтонского Ордена, именовавшийся "Домом Святой Марии Тевтонской в Ливонии" (Domus Sanctae Mariae Theutonicorum in Livonia), но отнюдь не "Ливонским Орденом"(!), как его почему-то порой именуют. Так что, в Ледовом побоище на Чудском озере в 1242 году Святой Благоверный князь Александр Невский разгромил отнюдь не "меченосцев" и не рыцарей "Ливонского Ордена"! Несмотря на смену названия (с "Ордена Христа" на "Орден Девы Марии"), никакой церковно-догматической "переориентации" братства ливонских рыцарей-монахов не произошло, да ничего подобного и не имелось в виду.

       Пресвятая Дева Мария являлась не только Небесной Заступницей и Покровительницей Тевтонского Ордена; культ Божьей Матери процветал в Восточной Прибалтике с самого начала ее христианизации (с конца XII в.), т.е. еще до появления тевтонских рыцарей в "Остзейском крае". С самого начала Рижский епископат утверждал, что ливонские земли являются Ее "вдовьей частью наследства", по аналогии с "отцовской долей наследства Христа" в Святой Земле. Именно в этом заключался смысл понятия "Удел Пресвятой Богородицы" (так же, кстати, по-церковному именовалась и Православная Русь).