На северо-западном фланге 7-й румынский армейский корпус оставил Вершин Сал.
Успешные действия наземных сил противника, сочетавшиеся с активными действиями авиации (налеты на Котельниково, Ремонтная, Зимовники), давали возможность предполагать, что в первые дни декабря противник собирается крупными силами прорвать фронт румынских войск в Калмыцких степях и таким путем сорвать сосредоточение войск 57-го танкового корпуса в районе Котельниково.

      О далеко идущих планах свидетельствовало и то, что русские в то же время пытались крупными силами атаковать наши войска в районе нижнего течения р. Чир и на плацдарме в районе Верх.-Чирская.

      Возобновились атаки и на внешнем фронте окружения армии.

      4 и 5 декабря наши части, проводившие разведку боем, были отброшены противником, продвигавшимся по Крайняя Балка в районе Бударка; в связи с плохими метеорологическими условиями не могли быть также получены разведывательные данные путем наземной и воздушной разведки. В результате этого 4-я румынская армия оказалась в сложной обстановке.

      Ее удалось разрядить только благодаря тому, что командование армейской группы Гота приказало 57-му танковому корпусу перебросить подвижную боевую группу для усиления западного фланга 4-й румынской армии в район Караичев.

      Однако дело в том, что противник в то же время пытался нанести решающий удар по Котельниково, где он крупными силами (одна кавалерийская дивизия и одна танковая бригада) атаковал 5 декабря в районе Похлебин сосредоточившуюся там 6-ю танковую дивизию.
Но после двухдневных боев 6-я танковая дивизия нанесла противнику поражение.
19 тяжелых танков и 14 орудий были уничтожены или взяты в качестве трофеев, было захвачено 800 лошадей и взято в плен 2000 человек.

      Однако в те дни 6-я танковая дивизия не могла бы принять участия в боях 4-й румынской армии.

      Что касается другой дивизии танкового корпуса, 23-й танковой, то пока по железной дороге прибыли только ее гусеничные машины; без колесных машин использовать их было невозможно, последние же двигались своим ходом с Кавказского фронта и в связи с дождливой погодой застряли где-то в грязи.

      Несмотря на сравнительное затишье, напряженность обстановки в течение 6 декабря усилилась, так как снова не удалось провести разведку.

      Штаб группы армий и ОКХ считали, исходя из имевшихся у них разведывательных данных, что русские развернули широкое наступление между группами армий "А» и "Дон» на Ростов.
Отколовшийся 20 ноября северный фланг 4-й румынской армии, а именно остатки 6-го румынского армейского корпуса, а также НЕМЕЦКИЕ БОЕВЫЕ ГРУППЫ ПАННВИТЦА и Бишофа ВЕЛИ ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ БОИ ЮЖНЕЕ ДАРГАНОВ, ПИМЕН-ЧЕРНИ, ВПЛОТНУЮ ПРИМЫКАЯ К 57-МУ ТАНКОВОМУ КОРПУСУ, прикрывавшему на рубеже Караичев, полустанок Курмоярский, Похлебин, Кудинов сосредоточение своих войск в районе Котельниково".

      (По адресу: http://militera.lib.ru/h/doerr_h/ill.html см. схему № 17 (карту), где обозначены "ГРУППА ГЕЛЬМУТА фон ПАННВИЦА и районы ее боевых действий").

       С началом германского отступления зимой 1943 года на Запад потянулись с семьями и тысячи казаков, спасавшихся от неизбежных репрессий НКВД. И только тут (хотя благоприятный момент был давно упущен!) германское руководство решилось, наконец, дать "добро» на формирование конной казачьей дивизии.

       В марте 1943 года в местечке Милау (Млаве) из многочисленных, но сравнительно небольших по составу казачьих подразделений, приданных германским военным частям (казачьих полков фон Юнгшульца, фон Бёзелагера – между прочим, рыцаря католического Мальтийского Ордена!, Ярослава Котулинского, Ивана Кононова, 1-го Синегорского Атаманского, к которым позднее присоединился и казачий полк фон Рентельна,  и проч.), была сформирована 1-я Казачья Кавалерийская дивизия – первое крупное "белоказачье" соединение во Второй мировой войне. Возглавил эту дивизию (послужившую ядром будущего XV Казачьего Кавалерийского Корпуса германского вермахта) Гельмут фон Паннвиц, произведенный в июне 1943 году в генерал-майоры вермахта.

       В Казачьей Кавалерийской дивизии фон Паннвица состояло немало офицеров из знатнейших аристократических родов Германии и Австрии - принц цу Зальм-Хорстмар, князь фон Бисмарк-цу-Бисмарк, князь фон Меттерних, граф фон унд цу Эльц, граф фон дер Шуленбург и многие другие (в силу своих монархических убеждений весьма критически настроенные к гитлеровской партии и национал-социалистической идеологии)-, крепко сдружившиеся с казаками.

       Автору настоящей военно-исторической миниатюры (как и других миниатюр, посвященной судьбам российского казачества) не раз приходилось получать в свой адрес в Мировой Сети злобные филиппики ненавистников казачества (извинением большинству авторов которых может служить разве что их дремучее невежество, не препятствующее им, однако, пытаться судить о вещах, в которых они разбираются, "как свиньи в апельсинах"). Особенно запомнился один такой "обличительный зоил", с Ф.И.О., звучащими необычайно дико для русского уха и почти непроизносимыми для русского языка, долгое время постоянно "разводил опиум чернил слюною бешеной собаки" (по бессмертному выражению А.С. Пушкина), пытаясь обвинить автора, а заодно и казаков, в желании "вылизывать задницу у юберменшей на российском пепелище", или что-то в этом роде.

        Не входя, за недостатком времени и места, в углубленную полемику о справедливости разделения человеческого рода на "юберменшей" (сверхчеловеков) и "унтерменшей" (недочеловеков), равно как и проблемы выбора, кому лучше вылизывать зад - "юберменшам" или "унтерменшам" (мы считаем, что человеку разумному, homo sapiens-у, не к лицу вылизывать зад никому - в отличие от собак, да и те вылизывают зад, главным образом, самим себе; впрочем, о вкусах не спорят!), попытаемся, как говорил Сократ своим ученикам, "исследовать вопрос".

       Известно, что одной из наиболее активных, последовательных и организованных анти-большевистских сил в годы Второй Гражданской войны (1941-1945), как и Первой Гражданской войны (1917-1922) в России стали именно казаки. Основной причиной этого стала политика советского руководства, направленная на физическое и духовное уничтожение казачества.

       Достаточно вспомнить в данной связи буквально "сочащийся кровью" приказ Председателя Реввоенсовета (РВС) Республики Троцкого от 3 февраля 1919 г. или приказ № 171 РВС Южного фронта "О расказачивании". Тогда же директива Донбюро РКП(б) прямо предписывала:

       а) физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, т.е. от 18 до 30 лет;

       б) физическое уничтожение так называемых "верхов" станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях;

       в) выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области;

       г) переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц.

       Донбюоро и Реввоенсовет требовали неукоснительного исполнения на местах своих директив, спуская по инстанциям документы вроде приводимого ниже (подписанного членом РВС 8-й армии тов. И.Э. Якиром, получившим-таки впоследствии от "своих" вполне заслуженные им 9 граммов свинца!):

       "Ни от одного из комиссаров дивизии не было получено сведений о количестве расстрелянных...В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие лаже мысли о возможности такового. Эти меры: полное уничтожение всех поднявших оружие, расстрел на месте всех, имеющих оружие, и даже процентное уничтожение мужского населения".

       А в директиве Донбюро от 8 апреля 1919 г. говорилось:

       "Насущная задача - полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества..."

       На своем заседании 22 апреля 1919 г. (аккурат в день рождения "доброго дедушки" Ленина!) Оргбюро ЦК приняло следующие предложения Председателя Донбюро тов. С. Сырцова:

       "По отношению к южному контрреволюционному казачеству проводить террор: заселять казачьи хутора выходцами из Центральной России; мобилизовать, вооружив крестьян".

       Как писал в своем приказе-воззвании в августе 1919 г. одумавшийся (да вот  беда - слишком поздно!) бывший "красный казак" Ф.И. Миронов, своим сотрудничеством с большевиками увлекший на путь измены и гибели тысячи казаков:

       "Население стонало от насилия и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса...Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачества"."   

       Сам Председатель Донбюро тов. С. Сырцов, говоря о "расправе с казачеством" и его "ликвидации", отмечал, что "станицы обезлюдели". Во многих станицах (переименованных большевиками в "села") было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону в результате красного террора погибло, по разным подсчетам, от 800 000 до 1 миллиона человек (около 35% населения)...

       По свидетельству коммуниста тов. М. Нестерова, направленного из красной Москвы на Дон агитировать казаков за советскую власть:

       "Партийное бюро возглавлял человек...который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества...Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек...Во главе продотдела стоял некто Голдин (не тот ли самый тов. Гольдин, который год спустя своими зверствами вызвал крестьянское Антоновской восстание на Тамбовщине* - В.А.), его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом..."

       Другой московский агитатор, тов. К. Краснушкин, отмечал:

       "Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали...Люди расстреливались совершенно невиновные - старики, старухи, дети...расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать..."

       Побывавшие в станице Вёшенской, восставшей в марте 1919 г. против большевиков, военные летчики Бессонов и Веселовский докладывали Донскому Войсковому Кругу:

       "В одном из хуторов Вёшенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов...мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст(анице) Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны...С одного из хуторов прибежала дочь священника со "свадьбы" своего отца, которого в церкви "венчали" с кобылой. После "венчания" была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. И в конце концов батюшка был зверски замучен..."

        В письме "пламенного рыцаря революции" Ф.Э. Дзержинского Ленину от 19 декабря 1919 г. сообщалось, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона казаков. "Добрый дедушка Ленин" наложил резолюцию:

        "Расстрелять всех до единого".

        А на шедшие с Кавказа запросы о судьбе терских казаков Ленин периодически отправлял телеграммы: "Перережем всех".

        Не зря красные каратели особенно любили песенку с припевом:

        Чики-чики, резать будем!
        Чики-чики, рубить будем!

        В то время у советов просто физически не было сил, чтобы осуществить все директивы "самого человечного человека" (памятники которому все еще поганят нашу землю)...Пришлось наверстывать упущенное в годы "пятилеток" и "коллективизации".

        В-общем, "родной Советской власти" действительно было за что "прощать" казаков! Впрочем, довольно об этом...