Как известно, имперскому маршалу Герману Герингу удалось избежать позорной смерти в петле, приняв яд, тайно переданный ему в камеру неизвестно кем. Встревоженные самоубийством главного обвиняемого, генералы-члены Четырехсторонней комиссии по приведению казни в исполнение - приказали тюремщикам завернуть всем осужденным, остававшимся пока что в живых, руки за спину и сковать их в таком положении стальными наручниками. Наручники было приказано расстегнуть и снять их с осужденных лишь после прибытия на место казни, после чего немедленно заменить их прочными шелковыми шнурками, которые предполагалось развязать лишь за считанные секунды перед тем, как опора уйдет из-под ног стоящего под виселицей осужденного и веревочная петля затянется у него на шее.

       Десятерых осужденных доставили из камеры смертников в помещение для казни по одному, неся их с четырех сторон за руки и за ноги лицом вниз. При этом американские палачи, по воспоминаниям очевидцев, проявили гораздо большую нервозность, чем те, кого они собирались казнить. Избежавший виселицы фельдмаршал Мильх (наполовину еврей) записал в своем дневнике "по свежим следам", через несколько часов после казни: "Каждый из них принял свою смерть очень храбро. Один ами сказал о них: "У них в жилах лед вместо крови".

       Последними словами осужденного Йоахима фон Риббентропа были: "Да хранит Господь Германию, и да будет Он милостив к моей душе. Мое последнее желание - объединенная Германия, взаимопонимание между Востоком и Западом и мир во всем мире".

       Фельдмаршал Кейтель сказал перед смертью: "Более двух миллионов германских солдат умерли за свое Отечество. Теперь и я отправляюсь вслед за ними и за моими сыновьями, отдавшими все за Германию!".

       Заукель произнес: "Я умираю невиновным. Да хранит Господь Германию и да возвратит Он ей былое величие!".

       Йодль был краток: "Приветствую тебя, моя Германия!".

       Осужденные Фрик и Розенберг взошли на виселицу безропотно и встретили смерть в полном молчании.

       Ганс Франк нашел в себе мужество для тонкой издевки, ограничившись выражением благодарности за ту доброту, с которой с ним обращались тюремные надзиратели.

       Зейсс-Инкварт, как бывший юрист, был более многословен: "Надеюсь, эта казнь явится финальным актом в трагедии под названием "Вторая мировая война", и люди извлекут из этого примера должный урок для того, чтобы восстановить истинное взаимопонимание между всеми народами. Я верю в Германию!".

       Фрик громко и отчетливо выкрикнул: "Да здравствует вечная Германия!".

      (Странным образом, те же самые слова произнес перед казнью руководитель заговора высшего военного руководства германского вермахта против Гитлера, полковник Клаус Шенк граф фон Штауффенберг, казненный после подавления генеральского путча в Берлине вечером 20 июля 1944 года). 

       Штрейхер, у которого было сильно повреждено колено, очень беспокоился, сможет ли он подняться по ступенькам лестницы к виселице такой же твердой поступью и без посторонней помощи, как обещал это при прощании с женой и сыном. В ту последнюю встречу он даже сказал им, что специально тренируется для этого случая ходить без трости. В последний раз "франкенфюрер" совершил эти свои ежедневные упражнения накануне казни. Казнь состоялась (как пишет известный британский историк Дэвид Ирвинг, "по причудливой иронии судьбы") 16 октября (в тринадцатый день двенадцатого месяца Адара) 1946 года, в день "веселого праздника Пурим" - одного из главных священных дней по иудейскому календарю, напоминающий о расправе иудеев со своим главным недоброжелателем Аманом, а заодно - с его десятью сыновьями и с 75 000 "зложелателями", "мыслящими недоброе об иудеях", "во дни" правления древнеперсидского царя Артаксеркса. Как известно из Книги Есфири, Аман и его десять сыновей были именно повешены (по ветхозаветному слову: "Проклят всяк висящий на древе"). С большим трудом, скрывая боль в колене, Юлиус Штрейхер поднялся по ступеням виселицы в сопровождении священника.

       "Хайль Гитлер!" выкрикнул Штрейхер, стоя под виселицей. - "Нынче у нас тут веселый иудейский праздник! Но все же это мой Пурим, а не ваш! Настанет день, когда большевики перевешают многих из вас, очень многих! А я ухожу - к Богу!".

       Палачи поспешили надеть Штрейхеру на голову черный мешок, но прежде чем люк успел уйти у него из-под ног, гауляйтер успел выкрикнуть: "Адель, моя любимая жена!».

       Всех осужденных повесили на длинных веревках, так что их шейные позвонки сломались под тяжестью тел, и смерть наступила достаточно быстро. А вот Юлиусу Штрейхеру было предназначено умереть от удушья, и потому его повесили на очень короткой веревке, что сделало смерть осужденного особенно мучительной.

       Об этом заключительном эпизоде жизни и карьеры "франкенфюрера" автору, тогда еще молодому студенту-выпускнику, рассказывала Татьяна Григорьевна Ступникова, участвовавшая в Нюрнбергском процессе в качестве переводчицы, ставшая, волей судьбы, свидетельницей последних минут земного существования осужденных, и описавшая свои впечатления от процесса в книге воспоминаний "Ничего кроме правды", вышедшей впервые только в начале нынешнего, XXI, века.

       После казни трупы осужденных были сфотографированы сначала в одежде, а затем - раздетыми донага. Затем тела уложили в гробы и вывезли из Нюрнберга в бывший германский концентрационный лагерь Дахау, превращенный, после капитуляции Третьего рейха, в лагерь американский. Там трупы были кремированы, а пепел казненных высыпан в реку Изар.

       Между прочим, один из предприимчивых американских офицеров поспешил сделать на этом "событии века" свой маленький бизнес. Он договорился с местной типографией об изготовлении серии сувенирных почтовых конвертов с напечатанной на них эмблемой Международного военного трибунала, наклеенной негашеной почтовой маркой с видом Нюрнберга и списком имен всех повешенных, причем имя Геринга было напечатано на этих конвертах (то ли по ошибке, то ли сознательно - с целью придания конвертам дополнительной ценности, как филателистическому раритету) не с пометкой "казнен", а с пометкой "совершил самоубийство" (что, конечно, соответствовало длействительности).

        Вот к какому печальному (хотя и закономерному) вполне добропорядочного, на первый взгляд, немецкого бюргера привел усвоенный им с юности, под влиянием неправильного воспитания в духе нетерпимости и ненависти к инородцам и инаковерцам, антисемитизм, который (несколько перефразируя высказывание великого гуманиста Томаса Манна об антикоммунизме), можно с полным правом назвать "главной глупостью ХХ столетия".

       Здесь конец и Богу нашему слава!