Вольфганг Акунов

МИФЫ ТАННЕНБЕРГА.

Небезызвестному советскому историку 20-х-30х гг. ХХ в. Михаилу Покровскому принадлежит крылатое изречение: "История – это политика, опрокинутая в прошлое". В определенном смысле это действительно так. Наглядным примером служит хотя бы безмерно мифологизированная (если не сказать - фальсифицированная!) из "патриотических" (то есть националистических) соображений поколениями позднейших – прежде всего, польских - историков, а пуще того – исторических романистов (на фоне которых выделяется, в первую очередь, нобелевский лауреат Генрик Сенкевич, со всей силой, бесспорно, присущего ему незаурядного литературного таланта, средствами готического "романа ужасов" заклеймившего орденских рыцарей как законченных садистов, преисполненных сатанинской гордыни и ненависти к пруссам и полякам и при первой же возможности подвергающих их изощреннейшим пыткам) – летопись борьбы военно-монашеского Тевтонского (Немецкого) Ордена с Польшей и Литвой, в особенности же ее кульминации - решающей битвы, разыгравшейся 15 июля 1410 г. на равнине между селениями Грюнфельде и Танненберг. Мифы начинаются с названия места битвы. Поляки упорно именуют его "Грунвальд". По-русски это слово звучит как "Грюнвальд", что буквально означает по-немецки "Зеленый лес" (по-литовски – "Жальгирис"; так в советские времена, когда Литовская Советская Социалистическая республика была частью Советского Союза, а "маленький, но гордый" литовский народ - частью "новой исторической общности - советского народа",  даже называлась вильнюсская футбольная команда). Между тем, никакого "Грюнвальда" ни в означенной местности, ни поблизости, ни на сто верст вокруг нет и никогда не было, хотя одно из расположенных поблизости селение именовалось Грюнфельде, то есть буквально "Зеленое поле" (а не "лес"), а другое – Танненберг (буквально – "Еловая гора"). Поэтому орденские и позднейшие немецкие историки именуют интересующее нас сражение "битвой под Танненбергом", что, в свете вышеизложенного, представляется вполне логичным.

Второй миф заключается в неверной оценке численности вооруженных сил противоборствующих сторон, сошедшихся в смертельной схватке на Танненбергском поле. Средневековые хронисты в подобных случаях часто грешат преувеличениями. Так, французский хронист Монстреле (завершивший известную хронику Фруассара), утверждал, что под Танненбергом войско короля Польши составляло 600 000 (!) человек, что в битве при "Еловой горе" погибло более 60 000 (!) воинов с обеих сторон и т.п.; в немецкой "Любекской хронике" войско противников Ордена Девы Марии исчисляется ни много ни мало в ... 5 000 000 (!) конных и пеших воинов, и т.д. Но и маститые советские историки еще сравнительно недавно всерьез утверждали, что силы Тевтонского Ордена под "Грюнвальдом" составляли, якобы, более 40 000, а силы "славянской" антиорденской коалиции – до 90 000 конных и пеших бойцов! Между тем, совершенно ясно, что таким громадным полчищам на поле битвы под Танненбергом было бы негде развернуться, да и набрать их у противоборствующих сторон не было никакой возможности.

Ныне считается доказанным, что войско Тевтонского Ордена и его союзников насчитывало около 12 000, а войско антиорденской коалиции – до 20 000 воинов.

Третий миф заключается в утверждении о том, что война 1410-1411 гг. была "борьбой славян с агрессией немецких феодалов". Тут прежде всего следует заметить, что главным объектом борьбы являлась не какая-то населенная славянами земля, а Самогития – обширная и совершенно неосвоенная территория (именовавшаяся по-литовски "Жемайте", а по-польски "Жмудь"), дарованная Тевтонскому Ордену Великим князем ("королем") Литовским Миндовгом (Миндаугасом) и населенная совершенно дикими языческими племенами, о которых современные им хронисты пишут, совсем как античные историки вроде Аммиана Марцеллина и Иордана писали о гуннах и прочих варварах, как о "низкорослом народце, одетом в звериные шкуры, на маленьких, крепких мохнатых лошадках", сообщая еще немало "трогательных" подробностей в том же роде. Судя по сообщениям летописцев, жмудины жили в основном грабежами поляков и своих же, несколько более цивилизованных (и, во всяком случае, официально считавшихся окрещенными) ближайших родичей-литовцев, при каждом набеге "ополоняясь челядью» (то есть, захватывая пленных и обращая их в рабов) и находя особое удовольствие в том, чтобы приносить пленных христиан в жертву своим поганским идолам (обычно жмудины "жрали" своим "божествам", поджаривая пленников на медленном огне или подвешивая их за ноги к ветвям "священного" дуба). В данном случае слово "поганский", или "поганый", является отнюдь не оскорбительным эпитетом, а всего лишь заимствованным из латинского языка термином, которым обозначалось языческое население (преимущественно сельское), начиная с первых веков распространения христианства. Слово "пагус" ("паг") означает по-латыни "сельский округ"; отсюда "паганус" - "сельский житель", "селянин", "пейзан" (исторически христианство распространилось прежде всего среди более культурного городского населения, в то время, как менее развитые в умственном и других отношениях селяне еще долго "пням молились"). А от слова "паганус" происходят и русские слова "поганец", "поганый", "поганский" и "погань".

Впрочем, гораздо важнее, в свете мифа о "борьбе славян с немецкой агрессией" представляется даже не то, что жемайты-жмудины были "погаными", а то, что эти "поганцы", подобно всем своим сородичам – голяди, пруссам, деремеле и ятвягам – вовсе не были славянами, а принадлежали к числу народностей балтийской языковой семьи. Не были славянами и ближайшие родственники жмудинов – литовцы (летувисы). Правда, в состав тогдашнего Великого княжества Литовского входило и немало бывших земель Киевской Руси, захваченных после татарского погрома литовскими князьями и населенных, вне всякого сомнения, славянами. Но как раз этим-то действительно населенным славянами землям никакая агрессия со стороны Тевтонского Ордена ("по самые уши" увязшего в Самогитии и с величайшим трудом удерживавшего под своим контролем беспокойную литовскую границу), а тем паче - со стороны "немецких феодалов" никогда не угрожала (как говорится, "где именье – где вода"!). Так что одним мифом меньше!

Что же касается национального состава войска, приведенного под Танненберг польским королем Владиславом Ягелло (окрещенным незадолго перед тем литовским князем Ягайлой – смертельным врагом Московской Руси, лишь "чуть-чуть" запоздавшим прийти на помощь Мамаю на Куликовом поле!) и его "заклятым другом" и кузеном Великим князем Литовским Витовтом (у которого братец Ягайло укокошил родного батюшку Кейстута, так что сам Витовт с величайшим трудом сумел вырваться из "братского" плена и сбежать под защиту Тевтонского Ордена, переодевшись в женское платье; служанку, обменявшуюся с ним одеждой, незамедлительно предали сожженью на костре!), то это якобы "славянское" войско в действительности состояло из представителей чертовой дюжины разных народностей – литовцев, жмудинов, армян, караимов, валахов, татар, молдаван-бессарабов, венгров, кашубов и многих других – хотя были, конечно, в его составе и славяне – поляки, воины из западнорусских земель и отряды моравских, силезских и чешских наемников (в числе последних - будущий гуситский полководец Ян Жижка из Трокнова – грозный вождь еретиков-таборитов, велевший после смерти содрать с себя кожу на барабан, под грохот которого табориты шли в бой против воинов Креста). Армянские наемники (как пехотинцы, так и конники) в описываемую пору ценились весьма высоко – недаром ордынская армия Мамая в битве на Куликовом поле в 1380 г. включала в свой состав "арменские" наемные отряды!. Караимов (иудеев тюркского происхождения, признававших Тору, но отрицавших Талмуд) князь Витовт привел из своего крымского похода и поселил в Тракае (Троках); с тех пор караимы составляли нечто вроде лейб-гвардии литовского Великого князя. Татарская конница Витовта (3000 сабель) под предводительством хана Джелал-эд-Дина представляла собой внушительную военную силу, а отнюдь не "вспомогательные части», как утверждали советские историки, позволявшие себе говорить о "малонадежной татарской коннице" (и это в начале XV века, всего пару лет после сокрушительного разгрома гигантской армии Витовта – в которую, между прочим, тогда входил и контингент войск Тевтонского Ордена! – этими же самыми "малонадежными татарскими конниками" в битве на Ворскле в 1399 г.)! Кстати, с татарами у тевтонских рыцарей были давние счеты - со времен битвы с ордой темников хана Батыя при Лигнице (Легнице, Вальштатте) в Силезии в 1241 г. (см. илл. в начале данной миниатюры), после которой к вечеру в ордынскую ставку были доставлены 9 мешков окровавленных рыцарских ушей, отрезанных победоносными монголо-татарами у убитых витязей силезского герцога Генриха (тевтонских рыцарей, тамплиеров, иоаннитов, поляков и силезцев). У нас о битве под Лигницей, обескровившей татарское войско, ослабившей наступательный порыв темников хана Батыя и заставившей их, в конечном счете, повернуть назад, мало что известно. Между тем, в Германии (да и в Польше) она извенстна как одно из решающих сражений, решивших не только судьбу обеих стран, но и всей Европы (если не сказать - всего Христианского мира)!