В-четвертых, в Скандинавии со временем начала медленно, но верно укрепляться власть королей ("конунгов") /36/, стремившихся подчинить себе не только свободных "бондов" ("карлов"), но и местную знать - "герсиров" (родоплеменных вождей) и "ярлов" /37/ (знатных предводителей дружин). Между тем, каждый из них, имевший хотя бы небольшую дружину - "гирд" у норвежцев, или "грид" у шведов (это обозначение гребной дружины аналогично по значению древнерусскому "гридь"; производное от которой - "гридница" - означало пиршественную палату, в которой веселился князь-конунг со своими гридями-дружинниками) и хотя бы один корабль, сам почитал себя "королем" (хотя бы и "морским") и при первой же возможности стремился избежать подчинения "королю сухопутному".

       В-пятых, вероятнее всего, в дело вступил "фактор пассионарности", говоря словами покойного Льва Гумилева, властно звавший за собой "людей длинной воли".
       
       Уже давно и хорошо знакомые с морем, ветрами и непогодой, норманны, быстро снискавшие себе славу лучших мореходов подлунного мира, еще до начала собственно "эпохи викингов», в VII веке по Р.Х., научились строить свои знаменитые быстроходные ладьи, столетием позже прозванные жителями парализованной страхом Европы "морскими драконами". Сами викинги именовали их просто "драконами" ("драккарами"), и именно для усиления сходства со сказочным чудовищем украшали носы своих "длинных кораблей" ("лангскипов")  искусно вырезанными из дерева драконьими головами.

       Все "драккары" викингов приводились в движение сидевшими на веслах гребцами-дружинниками (гирдманами, гридями) и управлялись с помощью кормила (штира, или штюра) - большого рулевого весла, расположенного с правой стороны. Кормчий, или рулевой (штирман, штюрман, стирман, стюрман - от этого происходит наше русское слово "штурман") правил "драккаром", повернувшись спиной к левому борту /37/. В 1880 году такой "драккар" был найден при раскопках норманнского могильного кургана в Гокстаде, на южном побережье Норвегии.

       Эта узкая, длинная, с малой осадкой ладья имела в длину 23,8 м в ширину 5, 25 м и в высоту 1, 75 м, косо срезанный киль, высокие борта из прочных дубовых досок, 32 вытесанных из сосны весла (длиной 5,5 м, с лопастями шириной 12 см), грациозные нос (форштевень) с драконьей головой (этот фортштевень стал в 1941 году петличным знаком чинов 5-й "нордической" мотопехотной дивизии СС "Викинг") и корму (ахтерштевень). Ладья приводилась в движение 16 парами гребцов, защищенных от вражеских стрел и метательных копий круглыми или каплевидными щитами, закрепленными на бортах с внешней стороны (кроме того, за счет прикрепленных к бортам щитов викингов во время плаванья повышалась высота бортов), а при попутном ветре - один прямой широкий прямоугольный парус (площадью около 70 квадратных метров), чаще всего алого цвета /38/. Гребных "банок" (скамей для гребцов) не было, и каждый викинг-гирдман сидел на своем "сундуке мертвеца" (выражаясь словами героев бессмертного пиратского романа "Остров сокровищ" кумира нашей юности Роберта Льюиса Стивенсона!) припасенном для пожитков и добычи. Мачта ставилась в укрепленный на киле дубовый степс (при необходимости ее убирали и шли на веслах). Когда "драккар" норманнов, рассекая пенные морские волны, шел под своим огромным алым парусом, отверстия для весел задраивались. При особенно сильном волнении в море и в дождь викинги натягивали над головами полотно, поскольку палуб "драккары" викингов не имели. На мачте викинги обычно поднимали значок или флаг с изображением ворона Одина /38/, служивший им знаменем /39/ в боях на море и на суше (нередко флаг на мачте заменялся металлическим флюгером, обычно с изображением того же ворона, указывавшим заодно направление ветра).

       Как писал граф А.К. Толстой в уже цитировавшейся нами "Песни о походе Владимира на Корсунь":
       
       Готовы струги /40/, паруса подняты,
       Плывут к Херсонесу варяги;
       Поморье, где южные рдеют цветы,
       Червленые вскоре покрыли щиты
       И с русскими вранами/41/стяги.
       
       Спустя 13 лет после этой находки по образцу "гокстадской ладьи" был построен точно такой же "драккар», мореходные качества которого были незамедлительно опробованы на просторах Атлантики. Даже в самых неблагоприятных погодных условиях "морской дракон" летел над гребнями волн легко и плавно, как птица. При попутном ветре ладья викингов была способна развить под парусом скорость до 9,3 морских миль (17,2 км) в час. Расстояние от Бергена в Норвегии до Ньюфаундленда - места первого поселения норманнов в Америке (4800 км) "морской дракон" проделал всего за 27 дней. Такой "драккар" легко мог взять на борт 70 человек, 400 кг оружия, 2500 кг провианта и полтонны других грузов. В те времена упадка кораблестроения (даже в Византийской империи - наследнице высокоразвитой греко-римской цивилизации Античности!) никто, кроме викингов, не умел строить такие корабли. Вероятно, именно этим обстоятельством объясняется кажущийся на первый взгляд необъяснимым факт, что никто из противников викингов, жестоко страдавших от набегов "северных людей", так никогда и не сумел предпринять против них ответную морскую экспедицию, чтобы поразить нораманнов в их скандинавском логове.

       Жизнь викингов была связана с кораблем настолько тесно, что их предводители - "морские короли" - приказывали даже хоронить себя в своих "драккарах". После смерти отважного мореплавателя его "морского коня" вытягивали на берег, укладывали в него покойника со всеми почестями - вместе с оружием и важнейшей утварью - после чего опускали корабль-саркофаг в глубокую могилу, закладывая ее сверху каменным сводом. Впрочем, существовал и другой обычай, согласно которому корабль с покойником поджигали и выпускали в море на волю волн /45/.

       Наряду с "длинными (боевыми) кораблями" ("лангшипами" или "лангскипами"), самые большие из которых - "аски" - были способны взять на борт сотню воинов в полном вооружении), у викингов имелись и транспортные суда - так называемые "шнеки" ("змеи"), "кнорры" и "корфи",использовавшиеся, в частности, для перевозки переселенцев в новые земли - на Фарёрские и Оркнейские острова, в Ирландию, Англию, Исландию, Гренландию, Америку (Винланд или Винландию), реже - в континентальную Европу.

       Как писал тот же граф А.К. Толстой в своей "Песни о Гаральде и Ярославне":

       Цветами его корабли обвиты,
       От сеч отдыхают варяги,
       Червленые /44/ берег покрыли щиты
       И с черными вранами  /45/стяги.
       
       Возвращавшиеся "к родным скалам" из морских походов викинги своими захватывающими рассказами о богатых заморских землях и наглядными доказательствами истинности рассказанного в виде добычи увлекали за море все новые полчища соплеменников. Вскоре флотилии их кораблей появились у берегов Европы под предводительством "морских королей" - таких, как Бьёрн Железнобокий - избранных викингами за личное мужество и опытность в военном деле. В 839 году один из них, норвежец Торгейс, провозгласил себя "королем всех иноземцев в Ирландии".

       Из года в год викинги продолжали совершать набеги на восточное побережье Англии. В 839 году целых 350 "морских драконов" вошли в устье Темзы. Викинги захватили Лондон и разграбили епископскую резиденцию Кентербери. Знаменитый викинг Рагнар по прозвищу Кожаные Штаны сделался королем Шотландии.

       Обшарив вдоль и поперек атлантическое побережье Европы, викинги пустились вверх по большим рекам, предав огню города по рекам Сене, Сомме и Гаронне, Ахен, Кельн, Трир, Майнц, Вормс, Бинген и Ксантен (легендарную родину героя "Песни о Нибелунгах" - Зигфрида Погубителя Дракона /48/). Туда, где выныривала из морских волн хищно оскаленная драконья голова, приходила большая беда. Один из франкских летописцев-современников писал:

      "Сам Бог послал этих бесноватых из-за моря, чтобы наказать франков за грехи", и добавлял:

       "В морях они ищут себе пропитание: ведь они суть обитатели моря!"...

       Захватив Ахен, откуда еще не так давно правил своей Западной империей Карл Великий, викинги разграбили императорский дворец и превратили императорскую часовню в конюшню. Так они отомстили франкам за Ирминсуль! Восточным франкам удалось изгнать их лишь в 891 году, при короле Людовике (Людвиге) /49/ Немецком, прославленного за эту победу в героической песни "Людвигслид" /50/.