"Лишь тот достоин именоваться морским королем, кто никогда не спал под закопченным потолком и никогда не осушал свой рог с медом /51/ у домашнего очага" /52/. Так говорит "Круг земной" ("Геймскрингла") /53/ - классическое произведение исландской литературы, сочинение скальда Снорри Стурлуссона - об этих полных неиссякаемой энергии людях моря, начавших в эпоху распада родовых отношений на свой страх и риск вести войны, вторгаться с побережья в чужие страны и завладевать заморскими землями. Среди многочисленных трофеев викингов можно было найти и выломанный замок от городских ворот Парижа, и колокол Сен-Жерменского аббатства. Впрочем, таким же манером знаменитые "Корсунские врата" попали в Хольмгард-Новгород - вотчину потомков славного викинга Рюрика.

       Вступая в бой с безумною отвагой, пренебрегая ранами и опасностью, бросались норманны на врага, порой без шлемов и щитов, не страшась грозящей гибели, ибо знали, что павших в бою валькирии умчат на крылатых конях в чертоги Одина.

       Зубастые драконьи головы с высунутыми языками беспрестанно появлялись не только у берегов Альбиона. Неукротимое морское племя одолело на своих "драккарах" и грозный Бискайский залив, и Гибралтар, и Средиземное море, оставив за собой кровавые следы и на Сицилии, и в Леванте. Маршруты других морских набегов викингов вели в Балтийское и Белое моря. В то время как норвежские викинги (собственно норманны) избрали своей главной мишенью земли западных и восточных франков (соответственно, будущих французов, голландцев, бельгийцев и немцев), а датские викинги (даны) - в основном Англию, шведские викинги-варяги /54/ проникли по большим рекам далеко вглубь Руси, добрались до Черного моря, перемежая нападения на византийские города /55/ со службой цареградским василевсам в качестве наемных воинов /56/. Эти азартные морские кочевники, окружившие свою плавучую родину - корабль с драконьей головой - поистине сверхчеловеческой любовью, оставили многочисленные рунические надписи не только на берегах Малой Азии и Северной Африки, но и на восточном побережье Америки.

       Но викинги не только грабили, но, как всякие пираты, торговали награбленным. И в этой связи необходимо подчеркнуть, что становление древнерусской государственности происходило именно на путях "из варяг в греки" (как и "из варяг в арабы"), характеризуясь высочайшей степенью межэтнических и межкультурных контактов. Именно торговые пути /57/ явились стержнем, вокруг которого сложилось Древнерусское государство, причем главную роль в этой торговле играли (согласно "Повести временных лет") именно скандинавские викинги ("варяги-находники из заморья"). Не случайно "варяжский" период русской истории совпадает по времени с "эпохой викингов" в Европе (879-1066).

       Варяги, обладавшие современным оружием, сочетавшим скандинавские традиции с достижениями "Римской" (а на деле - франкской) империи Каролингов /58/ и высокую транспортную культуру (их "драккары", как уже говорилось выше, в данную эпоху не знали себе равных) прорывались к сакральным и материальным ценностям Византии и арабского Востока (чего стоят одни только лихие морские налеты на Царьград, Севилью, Берда’а!), вовлекая по пути в этот процесс славянские и финно-угорские группировки. И очень скоро, путем социально-этнического взаимодействия, через взаимопроникновение разных уровней духовной и материальной культуры, скандинавские воины-купцы слились с частью родоплеменной славяно-балто-угрофинской знати, дав начало возникновению нового этносоциума под названием "русь" /59/ - широкого надплеменного (хотя, на первых порах, и характеризующегося очевидным преобладанием норманнского элемента) дружинно-торгового общественного слоя, сплотившегося вокруг князя-конунга и образующего его гридь-дружину, войско, звенья раннефеодального аппарата власти, заселившего города "Русской земли" безотносительно к племенной принадлежности и защищенного княжеской "Русской правдой" ("Правдой роськой").

       В своих дерзких по замыслу и молниеносных по воплощению в жизнь разведывательных походах в нелюдимые полярные моря к берегам Новой Земли, Шпицбергена, Гренландии, в Баффинов и в бурный Бискайский залив викинги шли неукротимо - сквозь штормы, плавучие льды, мрак, туман и лютый холод, не имея ни компаса, ни других, даже простейших мореходных инструментов, хорошо известных мореплавателям позднейших времен. Днем им указывало путь Солнце, ночью - Полярная звезда (которую сами викинги именовали "Путеводной"). Впрочем, согласно новейшим исследованиям, викинги якобы ориентировались в пасмурную погоду с помощью неких "солнечных камней» (вероятно, кусочков магнитной руды). Кто знает?

       Но свойственные всем норманнам "нетерпенье и тяга к перемене мест", необузданный нрав, нежелание повиноваться и обостренное чувство чести, выливавшееся в драчливость - все это чаще всего мешало "сынам Севера" закрепить свои завоевания. Виной тому были также беспрестанные распри и раздоры, когда брат то и дело обнажал меч на брата. Так, к примеру, поселения викингов в Гренландии оказались опустошенными вовсе не вследствие успешных нападений эскимосов ("скрелингов") /60/, а из-за междоусобиц (хотя существует и версия, что  новые "короли морей" - португальцы - в XV веке насильственно переселили их на полуостров Лабрадор). Впрочем, в целом ряде случаев (в Нормандии, Англии, Ирландии, Шотландии, Южной Италии, Сицилии и на Руси) "морским королям" удалось сделаться феодальными властителями над коренным населением, веру, язык и культуру которого они, впрочем, очень быстро перенимали.

       Как писал о норманнской экспансии в своем фундаментальном философском труде "Формирование человека" ректор Гейдельбергского университета - оберштурмбаннфюрер СС доктор Эрнст Крик - один из ведущих антропологов Германии 20-40-х годов прошлого века:

       "Викинг - тип первобытного воина из свободных крестьян, выделившийся в результате свободного развития расовых инстинктов. Избыток сил нашел разрядку в героическую эпоху викингов с VIII по XI века. Переселения народов похожи на извержения вулканов, но переселения северных германцев во многих отношениях уникальны. Это был взрыв первобытного субъективизма, не имеющий себе подобных. Эти крестьянские сыновья отправлялись в поход небольшими группами, вольными союзами, и каждый считал себя завоевателем мира на свой страх и риск. Они заселили северные страны вплоть до Гренландии, охватили Европу с четырех сторон, создали стабильные государства в России, Исландии, Франции, Англии и Италии. Их посылало не государство; наоборот, у себя на родине они бежали от сильной власти, например, норвежского короля Гаральда Прекрасноволосого, но, в конечном счете, сами основывали государства. И, несмотря на это, героическая эпоха викингов являет собой картину бессмысленной растраты сил благородной крови...

       Норманнам не хватало внешних естественных рамок и внутренних связей, задатки для образования великих империй были, но все упиралось в отдельную личность, со смертью которой каждый опять становился сам по себе" /61/.

       Как совершенно правильно указывал современный российский медиевист-скандинавист А. Е. Мусин, реальным местом образования "руси» стал район "Старой Ладоги, как зоны контактов славян и скандинавов в контексте финноугорского субстрата" /62/. И лишь к началу XII века название "русь" утратило свое значение социального термина, окончательно растворившись, как слой, в массе восточного славянства и оставив ему свое название и самосознание, что и ознаменовало сложение древнерусской народности (аналогично тому, как потомки норманнов Роллона и Вильгельма Завоевателя примерно к этому же времени окончательно растворились в среде франко-бретонского населения, войдя вместе с ним, под именем "нормандцев" в состав складывающейся французской нации).

       Как писал Эрнст Крик в "Формировании человека":

       "Когда северный субъективизм нашел в христианстве средство самоопределения, а короли в церковной организации - средство образования государства, сила экспансии была исчерпана, и Север снова оказался в изоляции. Северные германцы были во всем противоположны римлянам: Рим воспитывал надежную государственность, методично расширял свои владения, подчинил Я государству; норманны же были гениальными дикарями, в своих завоеваниях они не следовали никакому плану и произвольно оставляли завоеванные позиции, стремились к личной славе, власти и добыче. Норманны растворялись в завоеванных народах: через несколько столетий они романизировались ими русифицировались" /63/.

       Хотя даже с принятием христианства нравы варягов изменились далеко не сразу (они и веру в Единого Бога проповедовали даже среди соплеменников не столько кротким Евангельским словом, сколько мечом, копьем и топором - не зря атрибутом Крестителя Норвегии конунга Олава Святого стала, наряду с Честным Животворящим Крестом, боевая секира! /64/), общество неумолимо изменялось, и в нем оставалось все меньше места для викингов и их безумно храбрых "морских королей" /65/. И постепенно "морские драконы" с ярко раскрашенными бортами, увенчанными блестящими щитами, с алыми парусами и с угрожающе скалящими пасти, грозно приподнятыми над волнами драконьими головами, перестали бороздить седые волны моря. А ворон Одина на мачтах кораблей уступил место иным эмблемам.

       Здесь конец и Богу нашему слава!

       ПРИМЕЧАНИЯ

1. Норвежск.: Fram, fram, Kristmenn, korsmenn, kongamenn.

2. Шлемы исторических викингов были круглой или, чаще, конической формы (совершенно правильно ассоциирующейся в наших представлениях со "шлемом древнерусского воина"). Крылатые шлемы норманнов (как и германцев вообще, да, похоже, и кельтов – пусть простят нас великодушно авторы "Астерикса и Обеликса"!) суть плод воображения романтически настроенных поэтов и художников XVIII-XIX веков). Что же касается пресловутых шлемов с рогами, то норманны пользовались ими исключительно в ходе религиозных церемоний и в торжественных случаях (подобно тому, как их потомки – средневековые рыцари – никогда не надевали в бой свои парадные и турнирные шлемы, от крыльев, рогов и прочих пышных нашлемных украшений – "клейнодов" – которых ничего бы не осталось в первом же всамделишном бою, в котором – в отличие от проводившихся по строгим правилам турниров! – противники разили друг друга куда попало, а не только по предписанным турнирным кодексом местам)!

3.Вопреки широко распространенным представлениям, основным оружием викинга был не меч, а боевой топор (боевая секира). Топоры викингов имели древки различной длины и лезвия самых различных размеров и конфигураций (часто украшенные дорогой инкрустацией - латуннной, серебряной или даже золотой, магическими руническими надписями и т.д.). Топоры использовались викингами как в качестве ударного, так и в качестве метательного оружия (в частности, в морских сражениях, при взятии неприятельского корабля на абордаж и т.д.). Мечи также пользовались среди норманнов большой популярностью, их рукоятки, навершия (когда таковые имелись), а порой даже клинки также богато украшались (рукоятки иногда даже обматывались латунной, золотой или серебряной проволокой; мечам - как, впрочем, и копьям - даже давались имена; что же касается прочности их клинков, то она оставляла желать, во многих случаев, лучшего - порой клинки норманнских мечей гнулись от ударов, и викингам приходилось, как в свое время древним галлам и германцам, прямо в ходе боя выпрямлять их, наступив на меч ногой, обутой в сапог). Кроме секир и длинных мечей, норманны были вооружены копьями с характерным наконечником в форме удлиненного ромба, боевыми ножами и кинжалами. Имелись у них на вооружении и луки со стрелами. Втулка наконеченика норамннского копья крепилась к древку гвоздями, на которых "северные люди" приносили самые торжественные клятвы (вероятно, в подражание богу победы, магии и мертвых Одину, чье копье Гунгнир, нередко ассоциировавшееся с Мировым Древом - ясенем Иггдрассиль - охраняло все священные договоры и клятвы). Норманнские щиты, изготовленные из деревянных досок (преимущественно липовых),  окованные по краям металлическим ободом и снабженное умбоном, чаще всего имели  круглую форму (хотя встречались среди них четырехугольные и даже - крайне редко! - треугольные: "каплевидные" щиты, известные под названием "норманнских", были в действительности характерны не для собственно "норманнов".викингов, а для их потомков - офранцуженных "нормандцев" - к примеру, рыцарей Вильгельма Завоевателя). Обычно на них не было никаких изображений (хотя в известной исландской "Саге о Ньяле Сгоревшем" упоминается щит норманна Кари из Бердлы, на котором был изоборажен лев, и щит его соратника с изображением оленя).   

4. Древненорвежск.: "одр" (odr – священный экстаз-ярость-бешенство неистовство (корень "одр" связан с именем Одина); немецк.: "вут" (Wut) или "вуот" (Wuot) – слово, имеющее аналогичное значение (и входящее в имя Вуотана-Вотана, соответствующего скандинавскому Одину).

5. Некоторые викинги воображали, что в бою превращаются в волков, и потому именовались "ульфгединами" (Ulfhednar), "ульфхеттами" или "ульфхетт(н)арами" (Ulfhett(n)ar) или "варульвами" (Varulvar) – "людьми-волками", соответствовавшими немецким "вервольфам" (из "вер" – "муж, человек", ср. лат.: "вир" – "муж", и "вольф" – "волк") и славянским "волкодлакам" (волколакам, волковлакам, вурдалакам); другие – что в бою превращаются в медведей, и потому именовались "берсерками" (Berserkr) – "людьми-медведями". Впрочем, значение слова "берсерк" толкуется двояко – либо как "медвежья шкура", либо как "(воин) без шкуры", поскольку многие "берсерки" в ярости кидались в сечу без доспехов и даже без рубах, обнаженными по пояс. Как говорится в "Саге об Инглингах", берсерки "шли (в бой – В.А.) без кольчуг и иных доспехов", "грызли края своих щитов" и "были сильны, как медведь или вепрь (дикий кабан - В.А.)".