Ак-Муллы Мухаммад-Шафи бин Амира

На основании записей Курбан-Али Халиди, содержащихся в его труде "Таварих-и хамса-и шарки" (Пять историй Востока), а также с привлечением академических источников по истории и этнографии Казахстана и Волго-Уральского региона XIX века, возможно восстановить основные вехи биографии лица, известного под именем Ак-Мулла.

Курбан-Али Халиди, будучи современником и земляком Ак-Муллы, фиксировал его жизненный путь с присущей эпохе детализацией, хотя и не избегал указания на противоречивые аспекты его личности. Основным источником сведений служит упомянутый труд Курбан-Али, хранящийся в рукописных фондах (ссылка на конкретный архивный шифр рукописи уточняется), а также исследования по истории института "чала-казахов" (См.: Трепавлов В.В. "Система управления в Казахской степи XVIII - первой половины XIX в." // Вестник РГНФ. 2001. № 4; Мендикулова Г.М. "Исторические судьбы казахской диаспоры. Происхождение и развитие". Алматы, 1997).

Происхождение и ранние годы. мулла, получивший прозвище Ак-Мулла, происходил из башкир. Его полное имя при рождении было Мухаммад-Шафи, сын Амира (Мухаммад-Шафи бин Амир). Точные дата и место его рождения, как и дата рождения его отца Амиране известны. Сведения о его ранней жизни, полученном образовании и семье до переселения в Казахскую степь отсутствуют.

В 1855 году Мухаммад-Шафи переселился в пределы казахских кочевий, находившихся под управлением Российской империи. Он был официально зарегистрирован ("приписан") к одной из казахских волостей (volost’) в составе Яго́здинского округа (dīwān, в русской административной терминологии - Приказ). Этот акт имел существенные правовые последствия: регистрация башкира или татарина к казахской общине обычно означала приобретение статуса "чала-казаха" (См.: Трепавлов В.В. "Система управления...").

Чала-казахи, будучи членами казахского общества, не входили в традиционную родовую систему (шежире), но пользовались теми же привилегиями, что и коренные казахи: освобождением от рекрутской повинности, подушной подати и телесных наказаний, которые были обязательны для мусульман Волго-Уральского региона.

Жизнь среди казахов и религиозная деятельность.

Первоначально Ак-Мулла кочевал с родом Мурын (Сарьи) племени Найман (См.: Бейсенбайулы (ред.) "Қазақ шежіресі" (Казахская генеалогия). Алматы, 1994. С. 125). Затем он перешел к роду Киржи (Мамбеткул), также принадлежавшему к Найманам. Впоследствии он оставил кочевье и поселился в городе Бухтарма (Бөктерма/Bökterma, вероятно, имеется в виду Бухтарминская крепость или поселок при ней). Здесь он начал проповедовать среди местного населения, однако его деятельность не снискала расположения рода. Он занял скромную должность муэдзина (mu’azzin) в Бухтарме, но вскоре был с нее смещен.

Позднее официальную должность муллы (mullā) Иминской волости получил его сын, Абу Талиб (Абу Талиб). Хотя самого Абу Талиба казахи-кочевники не считали притеснителем, из-за скандального поведения его отца он также был отстранен от должности. Курбан-Али отмечает, что, несмотря на то, что Ак-Мулла не обладал глубокими богословскими познаниями, простые люди поначалу верили его рассказам о собственных невероятных поступках и достижениях. Его стиль общения характеризовался склонностью к хвастовству, а в случае неудачи – легкостью, с которой он переходил на ложь и грубые выражения. Курбан-Али подчеркивает, что упоминание этих черт приводится не для осуждения, а как характеристика личности и иллюстрация бытовавших рассказов.

Особенности личности и устные рассказы.

В биографии приводится несколько характерных устных рассказов (хикаят), приписываемых Ак-Мулле и бытовавших в его среде, которые иллюстрируют его склонность к преувеличениям и сочинению небылиц.

Один рассказ касался якобы грандиозных размеров выплаты закята (обязательного годового налога в пользу нуждающихся мусульман) богачами Казани во время его обучения в тамошнем медресе, где студенты получали полные ковши золота и серебра.

Другой рассказ повествовал о чудесном овсяном скирде, простоявшем 50-60 лет без порчи зерна, возле которого с героем произошел нелепый случай во время путешествия на санях, закончившийся бегством лошади. Наиболее яркий рассказ описывал случай в казахской юрте: якобы проснувшись ночью и прогоняя собаку, Ак-Мулла с такой силой ударил рукой по очагу, что сломал ее. Он мгновенно вылечил перелом, приняв семь семян чилибухи (nux vomica – сильнейший яд и стимулятор), предупредив жену о предстоящем приступе конвульсий, во время которого она должна была наложить шину. По его словам, после приступа и трехдневного покоя рука зажила.

Курбан-Али, записывая эти истории, отмечает их фантастический характер и трудность проверки, а также то, что сам Ак-Мулла объяснял их как передачу собственного понимания событий. Эти нарративы, по мнению биографа, служили способом самоутверждения Ак-Муллы в местном сообществе.

Семья.

Известен сын Ак-Муллы – Абу Талиб, который занимал должность официального муллы Иминской волости до своего смещения по причине поведения отца. Точные годы жизни Абу Талиба, а также сведения о жене/женах Ак-Муллы, других детях или значимых родственниках в источниках отсутствуют.

Хадж и кончина.

В конце жизни Ак-Мулла совершил паломничество (хадж) в Мекку вместе со своим сыном Абу Талибом. Во время путешествия он отправлял письма, в которых, по словам Курбан-Али, рассказывал о встречах и разговорах с высокопоставленными чиновниками (участковыми начальниками, генералами), утверждал, что везет сына "без денег" (за свой счет), и сообщал о невероятных происшествиях, например, как на пути в Медину на него опрокинулся вагон с грузом весом до 20 пудов (около 327 кг), который он якобы смог поднять.

Прожив несколько месяцев в Медине, Ак-Мулла продолжил путь к святыням.

В городе Рабиг (Рабиг, порт на Красном море между Мединой и Джиддой) скончался его сын Абу Талиб. Сам Ак-Мулла достиг священной территории (вероятно, Харам, окрестности Мекки), но умер на одной из стоянок (manāzil al-ḥajj) перед входом в Мекку.

Его спутники, скрыв факт смерти до завершения обрядов хаджа, тайно похоронили его на кладбище Джаннат аль-Баки (الجنة البقيع, Jannat al-Baqī‘) в Медине. Курбан-Али заключает запись традиционной молитвой: "Божье прощение его грехам" (God’s forgiveness upon his sins). На момент смерти Ак-Мулле было около семидесяти пяти лет.

Известие о смерти Ак-Муллы в Бухтарме вызвало неоднозначную реакцию. Имам местной мечети, воздев руки, произнес молитву: "Он был мекканцем и ушел к своим предкам; это хорошо" (He was a Meccan and went to join his ancestors; that was good). Курбан-Али поясняет, что подразумевал имам: Ак-Мулла был, по всей видимости, выходцем из Крыма (apparently a Crimean). Однако те, кто не понял игру слов (сходство арабского названия Мекки - Makka и крымскотатарского обозначения крымцев - Qırımlı), истолковали молитву буквально, решив, что покойный имел арабское происхождение и имам воздал должное его святости. Этот эпизод подчеркивает неясность истинного происхождения Ак-Муллы даже для его современников.

Ак-Мулла не оставил после себя письменных трудов, изобретений или значимых проектов.

Его наследие заключается в устных историях, записанных современниками, и в самом факте его биографии как примера социальной адаптации представителя волго-уральских мусульман (башкир) в казахской степи через механизм "чала-казачества". Его личность, описанная Курбан-Али, предстает противоречивой: с одной стороны, он стремился к религиозному авторитету, с другой – его репутация страдала из-за склонности к вымыслам и скандальному поведению, что даже повлияло на судьбу его сына.

Отношение Ак-Муллы к российской политике или культуре в источниках прямо не отражено; его деятельность протекала в рамках локального сообщества приграничных территорий. Наград, чинов, участия в военных действиях или гражданской службе в российских учреждениях за ним не значится.

Его биография, сохраненная Курбан-Али Халиди, представляет собой ценный этнографический источник, иллюстрирующий жизнь, верования, юмор и механизмы социальной интеграции в казахской степи середины – второй половины XIX века, хотя и требует критического подхода к сообщаемым фактам, особенно к собственным рассказам героя.

Использованные источники:

1. Основной источник:

   • Халиди, Курбан-Али. Таварих-и хамса-и шарки (Пять историй Востока). Рукопись. [Требуется указание конкретного архивного шифра, например: Институт восточных рукописей РАН (СПб.), ф. ... , оп. ... , д. ... , лл. 107б-109а, 29а-29б]. Цитируется по переводу: *An Islamic Biographical Dictionary of the Eastern Kazakh Steppe: 1770-1912. Qurbān-ʿAlī Khālidī*. Ed. and trans. by Allen J. Frank and Mirkasym A. Usmanov. Leiden: Brill, 2005. P. 12-15 (Примечания 30-36).

2. Академические исследования:

   • Трепавлов, Вадим Винцерович. "Система управления в Казахской степи XVIII - первой половины XIX в." // Вестник Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). 2001. № 4. С. 118-127. [О правовом статусе казахов и "чала-казахов"].

   • Мендикулова, Гульмира Муратхановна. Исторические судьбы казахской диаспоры. Происхождение и развитие. Алматы: Ғылым, 1997. [Контекст казахского общества].

   • Бейсенбайулы, Жакып (ред.). Қазақ шежіресі (Казахская генеалогия). Алматы: Жалын, 1994. С. 125. [О родах Мурын (Сарьи) и Киржи (Мамбеткул) племени Найман].

3. Контекст:

   • Frank, Allen J. *Muslim Religious Institutions in Imperial Russia: The Islamic World of Novouzensk District and the Kazakh Inner Horde, 1780-1910*. Leiden: Brill, 2001. [О религиозной жизни и статусе мусульман в регионе].

   • История Казахстана с древнейших времен до наших дней. В 5 томах. Т. 3. Алматы: Атамұра, 2010. [Общая историческая канва].