Конечно, Владимир Оскарович Каппель никогда не был приверженцем подобного неопределенного, "непредрешенческого" демократизма. Совсем напротив! Каппель всегда был и оставался стойким, убежденным монархистом, и никогда не скрывал этого. В этом и заключалось его отличие от многих русских офицеров того времени. И получалось, что "истинно" русские люди нарушили присягу, данную Царю и отечеству, а этот "свейский немец", потомок шведских переселенцев (вдобавок женатый на представительнице пусть и обрусевшего, но также немецкого рода Ольге Строльман!) оставался по-рыцарски верен Царю и идее Российской Монархии! Это делало его среди других белых офицеров (за исключением, может быть, белогвардейского юношества) еще более белой вороной!

Увы - Бог не дал ему послужить Царю до последнего вздоха! Но, поступив на службу в Белую армию адмирала Колчака осенью 1918 года, Владимир Каппель оставался непоколебимо верен Верховном Правителю России до самой своей смерти 26 января кровавого 1920 года. Когда Верховного Правителя России адмирала Колчака подло предали свои же генералы и министры и покинул собственный конвой, когда от него равнодушно отвернулись антантовские "союзники", когда французский генерал Жанен лишил его всякой поддержки и покровительства, а изменники-чехословаки выдали адмирала в Иркутске эсеровским мятежникам (получив за голову Колчака "пропуск" на проезд во Владивосток), один только Владимир Каппель поспешил на выручку Верховному Правителю сквозь ледяную тайгу.

Один из ветеранов сибирского Ледяного похода позднее писал: "Мы шли – и знали, что пройдем, потому что нас ведет генерал Каппель. Наверное, такая же мысль была и у суворовских солдат, когда они переходили Альпы, следуя за своим любимым вождем". Отморозив ноги, уже с ампутированными ступнями, Каппель не бросил свою армию, оставаясь в седле, чтобы продолжать вдохновлять своих "белых орлов". Оказавшись не в силах долее держаться в седле, он приказал привязать себя к лошади. Он опоздал. 7 февраля 1920 года адмирал Колчак был расстрелян врагами Великой России.

Перед расстрелом адмирал сказал, что, согласно воинскому уставу Русской Императорской армии, командовать расстрелом офицера может только тот, кто старше его по званию.

Поскольку старшего его по званию в расстрельной команде красных не оказалось, адмирал заявил, что будет командовать своим расстрелом сам. Сказал – и скомандовал: "Товсь!" – "Пли!".

Один из очевидцев последних боев в Иркутске в декабре 1919 года позднее писал о защитниках города: "Все те же юнкера и кадеты, юнцы с пушком на губах, розовые, славные, цветущие... Сердце разрывалось, глядя на них…когда этих мучеников привозили в госпиталь с раздробленными руками и ногами... И ни одного слова, сжатые губы, спокойный взгляд". Судьба, ожидавшая этих раненых "белых орлят", которым было суждено попасть в руки красных, была ужасна. Большевики, прежде чем убить, подвергали их самым изощренным пыткам. Особенно отличались на ниве садизма красные китайские "интернационалисты". Их излюбленной пыткой был печально известный "китайский маникюр". Красные китайцы окунали руки пленных в крутой кипяток, после чего сдирали у них с рук отставшую от тела кожу, предварительно надрезав ее ножом в запястьях. До недавних пор в музее бывшей Советской, а ныне Российской армии хранилась такая "китайская перчатка" с сохранившимися на коже пальцев ногтями. В советские времена подпись под этим "экспонатом" гласила, что это, якобы, кожа красноармейца, содранная с его руки белыми контрразведчиками... Как известно, вор всегда громче всех кричит: "Держите вора!"...

Когда Каппель ушел в мир иной, его армия, во главе с генералом С.Н. Войцеховским, неся с собой тело погибшего Командующего, вдохновленная им, продолжила путь и достигла Иркутска. Красные были выбиты из предместий города, но дальнейшему продвижению каппелевцев помешали... вчерашние союзники Колчака и Каппеля, "братья-чехословаки"! "Голубые чехи" (по выражению большевицкого барда Владимира Маяковского) развернули целую дивизию под командованием полковника Крейчия (Крейчи) и потребовали, чтобы каппелевцы ушли из города – под предлогом того, что боевые действия в Иркутске-де помешают эвакуации чехословаков с награбленным русским добром. "Чехов" поддержал глава антантовской Союзной миссии французский генерал Жанен (за спиной которого загадочным сфинксом маячил Зиновий Пешков - крестник "великого пролетарского писателя" и щедрого спонсора большевиков еще с дореволюционных времен Максима Горького и родной брат коммунистического вождя Якова Свердлова).

генерал-майор Войцеховский Сергей Николаевич (16 октября 1883, Витебск — 7 апреля 1951, Иркутская область)

Не в силах сражаться со свежими силами вчерашних "союзников» и узнав о расстреле адмирала Колчака красными манкуртами 7 февраля, генерал С.Н. Войцеховский повел свою армию за "славное море, священный Байкал"... Но все это случилось позднее.

2. Восточный фронт Первой русско-советской войны

Чтобы дать уважаемому читателю общее представление об историко-политическом фоне, на котором разворачивается наше повествование о Владимире Оскаровиче Каппеле, представляется необходимым дать краткий очерк борьбы на Восточном фронте Первой Гражданской войны в России.

Как известно, основой антибольшевицкого сопротивления в Поволжье и Сибири стали подпольные группы эсеров и офицерские организации. С конца апреля 1918 года под руководством эсеровской партии было организовано антибольшевицкое подполье в Самаре, Уфе, Челябинске, Казани и Симбирске. Наиболее сильный, Самарский центр выступил одновременно с атакой города Пензенской группой Чехословацкого легиона под командованием полковника С. Чечека. Двадцатишестилетний офицер-фронтовик подполковник Н.А. Галкин взял на себя руководство Военным штабом белых подпольщиков. После того, как 8 июня чехословацкие легионеры взяли освободили Самару от красных, в городе, при поддержке чехов, быстро организовалась гражданская власть в лице тридцати четырех бывших депутатов разогнанного большевиками Учредительного собрания - почти исключительно правых эсеров, назвавших себя Комитетом членов Учредительного собрания (сокращенно - Комучем; в то время в России появилась мода на всевозможные сокращения, отнюдь не являвшиеся изобретением большевиков).

От "завоеваний революции" самарский Комуч, однако, отказываться не собирался. В знак этого над зданием "комучевского" правительства в освобожденной белыми от красных Самаре развевался не национальный русский бело-сине-красный, а "интернациональный" революционный красный флаг. В "Народной армии", формирование которой было начато Самарским правительством, наистрожайше запрещалось ношение погон и кокард, как атрибутов "реакционного офицерского корпуса" времен "проклятого царского режима". С одобрения Комуча в Самару перенес свою работу и Центральный Комитет партии эсеров.

Главнокомандующим всеми войсками Народной армии и частями Оренбургского и Уральского казачьих войск стал командир 1-й Чехословацкой дивизии полковник С. Чечек.

Представляя власть, по существу однопартийную, Комуч (несмотря на свое название) стремился реализовать исключительно эсеровскую политическую программу и, по этой причине, менее всего мог бы претендовать на роль "общероссийской власти". Однако он почти полностью одобрил законодательство Временного правительства, свергнутого в октябре 1917 года большевиками.

Наиболее яркой отличительной особенностью внутренней политики Комуча являлась опора на местное самоуправление, на органы "представительной демократии". Многочисленные земельные комитеты, волостное земство, продовольственные управы, фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы), городские управы, домовые комитеты (домкомы) и квартальные советы должны были привлечь все "сознательные" и "здоровые силы общества" к сотрудничеству с новой "народной властью".

Однако в условиях жестокой русско-советской войны и все нараставшей хозяйственной разрухи эффективность местной власти, опиравшейся исключительно на перечисленные выше органы самоуправления, оказалась весьма незначительной и малоэффективной. Поэтому уже в начале июля Комуч предпринял попытку усиления исполнительной вертикали. Однако результаты оказались далеки от ожидаемых, что было, в частности, подтверждено ходом мобилизации в Народную армию летом-осенью 1918 года.

"Отцами-основателями" Комуча предполагалось, что "Народная армия" будет состоять исключительно из добровольцев – "убежденных социалистов", "беззаветных борцов за народное дело", "готовых отдать жизнь и силы для защиты Родины и свободы" (знаменитый эсеровский лозунг). Образцом подобной "демократической армии" являлся, в глазах руководства Комуча, Чешско-Словацкий (или Чехословацкий) легион.

Первым подразделением "Народной армии" стала 1-я Самарская добровольческая дружина силой в триста пятьдесят штыков, сформированная полковником В.О. Каппелем – будущим легендарным героем Белого движения на Востоке России и Командующим "Народной армией" с июля 1918 года.

"Народная армия" Комуча комплектовалась как территориальная милиция (ополчение). Каждый город должен был выставить батальон пехоты и эскадрон конницы, а каждая волость - "дружинную роту". Однако ожидаемого притока добровольцев под красные знамена Комуча, вопреки ожиданиям, не произошло. И противостояние начавшемуся с конца июня давлению красного фронта, не говоря уже об освободительном походе на Москву, оказалось делом совершенно безнадежным.

В сложившихся условиях "демократическая власть", скрепя сердце, решила использовать старый, испытанный (хотя и перенятый у "проклятого царского режима") метод мобилизации.

Однако крестьянство поволжских губерний, не пожелав проявить "революционную сознательность" и "гражданское чувство", в целом отрицательно отнеслось к объявленному Комучем призыву. Большинство уездных крестьянских съездов приняло резолюции против отправки молодежи в "Народную армию". Известное дело:

Наплевать, наплевать,

Надоело воевать,

Были мы солдаты,

А теперь – до хаты…

В результате, основную нагрузку в вооруженной антибольшевицкой борьбе в Поволжье по-прежнему пришлось нести частям Чехословацкого корпуса. Первый этап военных операций успешно развивался по двум главным направлениям, вверх и вниз по Волге: соответственно, на Казань – Свияжск – Пермь и на Саратов – Царицын. Захваченные чехами огромные Сызранский и Симбирский железнодорожные мосты через Волгу позволяли белым постоянно получать подкрепления с Урала и из Сибири.