Что же касается прусских "гусар с мертвой головой", то их форма состояла из чёрных чикчир, доломана и ментика и чёрной же шапки-мирлитона (Fluegelmuetze) с серебряными черепом и костями, символизировавшими мистическое единство войны и смерти на поле битвы. Чуть позднее в Пруссии же появился 2-й гусарский полк, чины которого носили форму со сходной символикой - полк "гусар смерти" (Todeshusaren), символикой которых стала не просто "мёртвая голова", а "сама Смерть в образе лежащего скелета с песочными часами и косой". Столь изощренная "символика смерти" явилась тогда в европейских армиях впервые.

Примерно в то же время символика "смерти-бессмертия" появилась в британской армии, а именно – в 17-м уланском полку, в память о генерале Вольфе, убитом в войне с французами в Квебеке в 1759 году. В 1855 году, после самоубийственной атаки британской легкоконной бригады в Крыму под Балаклавой, истреблённой огнём русской пехоты и артиллерии (и потому именуемой в британских военных анналах "атакой в долине Смерти"), эмблема "мёртвой головы" получила дополнительное звучание. Череп и кости были наложены на скрещенные уланские пики, опирающиеся на ленту с надписью "OR GLORY" - то есть "(СМЕРТЬ) ИЛИ СЛАВА" (через некоторое время пики были с эмблемы удалены, но череп и кости остались). После слияния 17-го полка с 21-м уланским в 1922 году эмблема сохранилась прежней. В 1993 году 17-й/21-й уланский полк был слит с 16-м/5-м Собственным Ее Величества Королевы уланским полком в Королевский Ее Величества Королевы уланский полк. Символика "смерти-бессмертия" сохранилась в полку по сей день.

В период сербо-турецкой войне 1876 года русско-черногорский "Легион смерти" под командованием поручика Кириллова сражался под чёрным знаменем с белым черепом и костями (с тех пор это "знамя смерти" использовали сербские партизаны-четники, в том числе в годы Второй мировой войны и междоусобных войн, ведшихся на территории бывшей СФРЮ в конце 90-х годов ХХ века).

Боровшийся против французских захватчиков вплоть до битвы при Ватерлоо в 1815 году "Чёрный легион" герцога Брауншвейгского имел в качестве эмблемы опять-таки "Адамову голову" (от которой и ведёт свое происхождение упоминавшийся выше череп с костями "брауншвейгского типа"). "Мёртвая голова" была эмблемой "гусар смерти" (houssards de la mort) французских эмигрантов-роялистов, боровшихся против революционного режима, в том числе в рядах российских войск, что, несомненно, повлияло, например, и на символику русского 5-го гусарского Александрийского полка ("чёрных" или "бессмертных" гусар, как их называли).

Впервые же символика "смерти-бессмертия» впервые была засвидетельствована в Русской Императорской армии во время Отечественной войны 1812 года в одном из конных полков Петербургского ополчения, называвшемся "Смертоносным" или "Бессмертным" полком. На головных уборах чинов этой ополченской военной части крепился серебряный череп над скрещенными костями. И опять-таки, как следует из самого названия полка, необходимо рассматривать эту символику (во всяком случае, применительно к русским войскам) не столько как символику смерти, сколько как символику бессмертия.

В ходе Освободительных заграничных походов 1813-1814 годов русским воинам приходилось сражаться против Наполеона бок о бок с пруссаками. Один из регулярных полков русской кавалерии – Александрийский гусарский – именно начиная с этого времени начал использовать, хотя поначалу и неофициально, символику "смерти-бессмертия". Известен эпизод, когда прусский фельдмаршал Гебгард-Леберехт фон Блюхер, перепутав в пороховом дыму сражения из-за сходства формы русских "чёрных" гусар-александрийцев с прусскими "чёрными" лейб-гусарами, подъехал к "александрийцам" и приветствовал их, как "гусар смерти".

На это командир "александрийцев" князь Мадатов ответил Блюхеру, что они – не "гусары смерти", а "бессмертные гусары". С тех пор "черепа и кости" использовались "александрийцами" везде, где только было возможно – вплоть до посуды в Офицерском собрании и фонарей в виде черепов на нем же. Впрочем, официально знак на головных уборах в виде черепа и костей был установлен для "александрийцев" Государем Императором Николаем II лишь в начале ХХ века.

С тех пор череп и кости украшали меховые шапки и нагрудные полковые знаки "александрийцев" на "законных" основаниях. 1-й эскадрон Ея Величества 5-го гусарского Александрийского полка имел значок "весь чёрный с серебряной Адамовой головой (полковой эмблемой), с рамкой из серебряного гусарского галуна"; 2-й эскадрон – значок "весь чёрный, с серебряной Адамовой головой". "Череп и кости" украшали также тульи фуражек чинов 4-го гусарского Мариупольского полка и черный значок 17-го Донского ("Баклановского") казачьего полка.

Характерно, что на этом вышитом руками православных монахинь "знамени генерала Бакланова", героя покорения Кавказа, череп и кости были обрамлены девизом, представляющим собой не что иное, как заключительные слова христианского Символа Веры: "Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь".

Именно такой смысл вкладывало в эмблему "мёртвой головы" православное христолюбивое российское воинство, так что правомерность использования "черепа и костей" в русской военной символике никого из тогдашних ревнителей Православия не смущало – в отличие от иных нынешних (в огромном большинстве своем при советской власти в Божью Церковь не ходивших, лба не крестивших, да, может, и в Бога-то не веривших!), всюду склонных усматривать происки вездесущих "детей вдовы", а, попросту говоря - масонов, якобы всегда и везде только и думавших, как бы навредить России.

Несомненно, "мёртвая голова" встречается (как, впрочем, все мыслимые и немыслимые символы самых разных религий) и в масонской символике тоже. Правда, у масонов она чаще символизирует голову мифического архитектора Соломонова храма – Адонирама (или Хирама Абифа) и "слово (пароль) мастера" вольных каменщиков "мак бенак" (якобы означающее – на неизвестном языке! - "плоть отделилась от костей"). Однако сегодня вряд ли стоит "стричь" всех масонов "под одну гребенку" и густо мазать всех их только черной краской. Само по себе франкмасонство ("вольное каменщичество") представляет собой настолько сложное идейное течение, возникшее, может быть, и не в библейские (как то утверждают многие масонские идеологи), но, во всяком случае, в достаточно "допотопные" времена из смеси языческого и (псевдо)христианского гностицизма, иудаизма, оккультизма, а частично и атеизма, что к нему просто невозможно подходить с единой меркой во все эпохи и во всех странах мира.

Во всяком случае, в XVII-XVIII веках франкмасонство скрывало свою подлинную цель – "демократизацию" всего мира, а по сути дела – уничтожение, под разными благовидными предлогами, традиционной христианской монархической государственности руками самих же христиан (впервые эта цель была вполне достигнута в ходе разразившейся в 1789 году Французской революции). Выступая (пусть больше на словах, чем на деле) за "улучшение нравов непросвещенного человечества", масонство часто привлекало в свои "ордены" (ложи) склонных к мистицизму видных представителей военной, политической, культурной, научной, музыкальной и философской элиты – не посвящая их при этом в тайны высших "градусов" (иначе: "степеней") масонской организации.

Можно по-разному относиться к масонству разных стран, народов и эпох, но фактом является то, что многие "масонские" (а точнее, воспринятые и "творчески переработанные" масонством) идеи, традиции и символы настолько прочно легли в основание современной европейской, и не только европейской, но и общемировой культуры и цивилизации, что стали ее неотъемлемой частью. Хотим мы того или не хотим, но если попытаться мысленно "вынуть" из ее фундамента все те элементы, которые являются или кажутся кому-то "масонскими" или "заимствованными у масонов", то неминуемо рухнет все европейское здание.

А ведь Россия – не остров в океане, а часть Европы (прежде всего!), и уж потом только – Азии (что бы ни думала по этому поводу "евразийская молодежь" в век нынешний и в век минувший)! Такой она стала, по крайней мере, со времен превращения ее в Российскую Империю при Петре Великом (хотя уже Царь Иван Васильевич Грозный, по свидетельству английского посла Джерома Горсея, считал себя отнюдь не "азиатом", а "немцем").

Отнюдь не случайным, в свете вышеизложенного, представляется внешнее сходство знака учрежденного Петром Великим (которого не зря так часто изображали в фартуке и с молотом в руках) высшего ордена Российской Империи - ордена Святого Андрея Первозванного – со знаком одноименного масонского ордена, сходство Государственного герба России – унаследованного от византийских Палеологов "двоеглавого орла" - с двуглавым орлом степени "рыцарь Кадош» так называемого "шотландского масонства", и многое другое. Масонами были отнюдь не одни декабристы, а почти что все российские государственные деятели и полководцы, включая генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова и многих других видных деятелей отечественной истории. Естественно, многие символы, привычные им по общению в ложах, в том числе и "Адамова голова", гармонично переходили в русскую воинскую символику. Другое дело, что разными людьми в одни и те же символы нередко вкладывался совершенно различный смысл.

В период разразившейся 1 августа 1914 года Великой Отечественной войны особой популярностью эмблема "Адамовой головы" пользовалась в молодой, но уже прославившей себя многочисленными подвигами русской военной авиации. Было принято решение установить, в качестве дополнительной награды, или знака отличия, для лётчиков, сбивавших вражеские аэропланы, георгиевскую планку, на которой черепами со скрещенными костями отмечать число уничтоженных самолетов: золотыми черепами – десятки, серебряными черепами – единицы. Многие из подобных проектов воплотились в жизнь, сохранились подобные знаки, равно как и другие, в форме "мёртвой головы", наложенной на пропеллер самолета.

После Февральского переворота 1917 года бездарная политика Временного правительства (отмена смертной казни за воинские преступления, отдания чести, чинопочитания, назначение на фронт комиссаров и прочие благоглупости) привела к тому, что русская армия, дотоле спаянная железной дисциплиной и верностью Государю Императору, стала "расползаться по всем швам".