В византийский период имперский миф получил у Мефодия (святого Мефодия Патарского - Р. Б. ) такую формулировку, которая, акцентируя так или иначе его связь с Александром Великим, снова обращается к вышеперечисленным темам. Здесь снова встречается мотив Царя, которого посчитали мертвым, но который ожил и основал новый Рим. После его непродолжительного царствования появляются орды Гога и Магога, которым некогда Александр Македонский преградил путь, и начинается "последняя битва". Именно эта форма и была воспринята и широко развита средневековыми гибеллинами. Ожидаемый Император, сокрытый, но не умерший, пребывающий в недоступном и невидимом центре, здесь превращается в того или иного правителя Священной Римской Империи: Карла Великого, Фридриха I (Барбароссу, или Рыжебородого - В. А. ), Фридриха  II (отметим, со своей стороны, и русскую рецепцию сего имперского мифа: ожидаемый сокрытый, но не умерший Царь, получил в ней свое отождествление как с первым князем. властителем Руси Рюриком (см. : Ю. Соловьев "Могила Рюрика" и возвращение Государя. Брянск, 2004), так и с перевенчанным на Царство по византийскому "царскому чину", первым русским собственно Самодержцем - Царем Иоанном Васильевичем Грозным (см. например: В. Ерчак. Слово и Дело Ивана Грозного. Минск, 2005 - прим. Р. Б. ). И сопутствуюшая тема разоренного и безплодного царства, ожидающего возстановления, находит свой эквивалент в теме "Сухого Древа". Сухое Древо, ассоциирующееся с местопребыванием "Короля (Царя) Мира" - снова зазеленеет в момент новой имперской манифестации и победы над силами "темного века", представляемого, в соответствии с новой религией, в библейско-христианских терминах, то есть в образе орд Гога и Магога, врывающихся в мир в эпоху Антихриста. Это, однако, не мешает тому, что образы Фридриха II или короля Артура, пребывающих в горе, и рыцарей короля Артура, вырывающегося из горы в Дикой Охоте, несут в себе элементы, связанные с древними нордически-языческими концепциями: с Вальхаллой как ст горным местопребыванием Одина, главы "божественных героев", с отрядами духов героев (избранных "Дамами"-валькириями), которые, превратившись в свиту Дикой Охоты, становятся мистическим войском Одина, призванным вступить в последнюю битву с "существами стихий" (элементалями -т В. А. ).

Это сказание в эпоху золотого века западного рыцарства и гибеллинизма повторяется с безчисленными вариациями и, отправляясь от пророчества относительно явления "третьего Фридриха", оно находит свое окончательное выражение в западной формуле об Императоре, который "и жив, и не жив" (см. также: И. Лавриненко. Мистика возвращения Государя: "грядущие государи прошлого" // Европеець. №2(8), 2005)

"Живет и не живет" - вот пророческая формула средневековой цивилизации в период ее заката. Раненый король; король, пребывающий в летаргии; король, умерший и лишь кажущийся живым, или живой, но лишь кажущийся мертвым, и так далее - таковы близкие и взаимозаменяющие темы, которые мы постоянно встречаем в цикле Грааля, вдохновленном особой жизненностью и силой последних высоких стремлений Запада восстановить свою сакральную структуру в согласии с законами великой, духовно-мужской и традиционно имперской цивилизации" (Ю. Эвола. Мистерия Грааля // Милый Ангел. Вып. 1. М. , 1991).

Превосходной иллюстрацией усвоения орденской традицией Европы именно очерченного круга идей является так называемй "Апокалипсис Тевтонского Ордена" (лицевой манускрипт, датируемый XIII-XIV вв. , содержащий текст Откровения святого апостола Иоанна Богослова, писанный нарочитым образом для Ордена Девым Марии). Сия орденская реликвия (рукопись 44) ныне хранится в Главной библиотеке Университета Николая Коперника в Торне (по-польски: Торуни).

На одной из миниатюр сего кодекса изображено воинство Ордена, выступающее во главе с Последним Императором на битву с нечистыми народами Гог и Магог. На миниатюре четко просматривается символика Ордена и Священной Империи. Вымпел с римско-германским орлом и императорский шлем с короной - атрибуты Императора, а черные кресты на белом фоне - символы Тевтонского (Немецкого) Ордена.

Таким образом, здесь перед нами предстает некоторый мистический "топос", где пересекаются эсхатология русская с эсхатологией тевтонской и с эсхатологией римской. Именование, более всего приличествующее Апокалиптическому Ордену, чье воинство смотрит на нас как с миниатюр орденского "Тевтонского Апокалипсиса", так и с православной русской иконы (времен царствования Иоанна Грозного) "Церковь Воинствующая" - сие именование должно быть не "русский" или "немецкий" Орден, но ОРДЕН МЕЛХИСЕДЕКА. Ибо именно благодать Царесвященства "по чину Мелхиседекову" (Ис. 109, 4) воспочиет на освященной главе того Божественного Императора, Прикровенного Кайзера, Короля Грааля, Последнего Царя, иже "судит во языцех, исполнит падения, сокрушит главы на земли многих" (Ис. 109, 6) и выведет последнее воинство Христово на Endkampf. На Последнюю Битву.

Р. Бычков.