Приложение 3

МАНИФЕСТ ВЕЛИКОГО ПРИОРА РОССИЙСКОГО
ДЕРЖАВНОГО ОРДЕНА СВЯТОГО ИОАННА ИЕРУСАЛИМСКОГО,
зачитанный 26 августа 1798 г. в Санкт.Петербурге
Великим Приором Российским Принцем де Конде.

"Мы предали всенародному поношению гнусное злодеяние, повергнувшее Мальту в руки французов (имеется в виду официальный "Протест Великого Приорства Российского» против захвата Мальты французами на заседании Капитула Великого Приорства Российского в присутствии примерно 100 мальтийских рыцарей в тот же день 26 августа 1798 г., но несколько ранее – В.А.), обещали преследовать виновников оного по всей мере праведного нашего негодования. Теперь намерены мы исполнить сей долг, честию на нас налагаемый, которым медлили единственно в ожидании обстоятельнейших известий, для произнесения суда нашего, в столь важном деле, по точном исследовании причин.

Болезненно нам объявить главным виновником пагубы нашего Ордена того самого, кому, за год пред сим, общие голоса наши поручили бдение о сохранении оного (здесь и далее имеется в виду Фердинанд барон фон Гомпеш – В.А.). Но, когда самое происшествие, коему не находится иной причины, кроме самой непростительнейшей нерадивости, трусости, или предательства, громко свидетельствует против него, когда самый глас честности обвиняет его, когда, наконец, собственное молчание его подает повод к основательному на него подозрению, то не усомнимся потребовать от него отчета в священном залоге, нами ему вверенном, в котором обязан он дать ответ Ордену и всей Европе.

Великий Магистр давно извещен был, что вооружение французов готовилось против Мальты. С февраля месяца непрестанно представляли ему, словесно и письменно, о нужных предосторожностях и средствах к обороне, но он отвергал все сии, самим разумом внушаемые, средства и, уснув в неизвинительной беспечности, ответствовал всегда Маршалу Ордена, что все готово, когда, напротив того, при высадке французов, ничего не было приготовлено к отпору им.

Быв членом Верховного Совета более двадцати лет, быв членом Государственной конгрегации с самого начала революции, мог ли он не знать обстоятельств, которые известны были последнему Кавалеру (т.е. даже самому последнему из рыцарей Мальтийского Ордена – В.А.)? Быв членом Следственной Комиссии, разбиравшей в последние дни правления Предместника его (предшественника Гомпеша на посту гроссмейстера, принца Эммануила де Роган-Польдю – В.А.), дело о заговоре известного Вассало, мог ли он забыть, что сей глава заговорщиков, в присутствии его самого, отвечал в последнем допросе: "Когда хотите знать, какие у нас были намерения, то спросите у принца Камиля (Камиля де Рогана, назначенного Гомпешем, как мы знаем, главнокомандующим орденскими силами Мальты против французов в 1798 г.) и у Рансижата (известного нам "главного изменника»), они управляли нами!». Сие обстоятельство известно всей Мальте.

Ожидали, что первым действием вскоре потом врученной ему Верховной власти будет удаление сих двух давно запятнанных изменников, но Великий Магистр ничего не сделал, и еще поручил первому начальство над земскими войсками, а второму управление орденскими доходами. Так поступая, вопреки общему желанию, и, со вредом для общей безопасности, он подверг себя ответу за все то, что от сего последовало. По сему-то, войска под начальством такого предводителя, о неверности которого они знали, взбунтовались, и, рассвирепев в своей верности, бесчеловечно убивали храбрых Кавалеров, которых в правильном своем подозрении против принца Камиля, почли в числе его сообщников. Рансижат не меньше произвел беспорядка в городе движениями якобинской партии, давно им настраиваемой, и дерзким манифестом, присланным к Великому Магистру в самую минуту высадки неприятельской. Великий Магистр показал на минуту вид строгости начальничьей, посадил его в тюрьму, вместо того, чтобы отдать его на виселицу, но через 24 часа потом освободил его, для устройства Ордену гибели и вечного бесславия.

Для чего Великий Магистр в реляции своей из Триеста (см. Приложение 2 – В.А.) умалчивает о сем обстоятельстве? Умолчание сие не обнаруживает ли постыднейшую слабость, либо явное соглашение с изменниками, продавшими Мальту?

В январе 1798 года Директория нарочно присылала некоего Пуссиельга в Мальту, для устроения мятежнической партии. Он подбирал себе мальтийцев, коих имена записывались у французского Консула, многих подкупал, в том числе Командора Бардоненша, директора артиллериею, Командора де Фе, директора над укреплениями, фонтанами и водяными хранилищами в городе, и Командора Гузара, главного инженера. В вышеупомянутой своей реляции Великий Магистр говорит: "По взятии Мальты французы сами предъявили список многих мальтийцев, давно условившихся с ними в сем предприятии», и объявляет о сем так, как бы ничего прежде о том не ведал. Напротив того, он знал о сем, и задолго прежде, потому что, многие Кавалеры Больших Крестов доносили ему о том, представляя собственные Пуссиельговы письма.

Был предварен о скором нашествии на Мальту, Великий Магистр долженствовал обратить бдение свое на все предметы, служащие к защите острова, долг его был осмотреть в крепостях артиллерию, исправить у пушек лафеты, изготовить ружья, снабдить зарядами фугасы, экзерцировать земские и регулярные войска (то есть, местное мальтийское ополчение и наемную гвардию Великого Магистра – В.А.), приучить их к строгой подчиненности, перевести порох из загородных магазинов в город, запасти крепости военными и съестными припасами и прочее, Но он, в непростительной своей беспечности, не только не рачил сам о всех сих предметах, но не удостоил ни малейшего внимания и того, что многие члены Ордена ему о сем представляли. Командор Розан, искусный артиллерийский офицер, управлявший последнею осадою Магона, подавал разные представления о способах защиты острова, но его и слушать не хотели.

Если Великий Магистр не имел головы начальничьей, то, по крайней мере, долженствовал иметь сердце воина и поручить должность военачальничью тем, которых степень в Ордене к тому призывала, или кого он по праву мог назначить. Сим способом, которого славнейшие Предшественники его не отвергали, корабль правления, в минуту восставшей временной бури, имел бы кормчего, но ничто не могло известь его из усыпления.

Изнутри чертогов своих, откуда со времени избрания до самого своего отъезда он не выходил никогда, как только на деревенские праздники принимать рукоплескания народа, Великий Магистр поражал всех не деятельностью своею, или, если и давал действовать, то одним предателям Ордена. Башни и крепости остались без провианта, малое количество пороха, розданное войскам, было смешано с землею и толченым углем, лафеты у пушек при первом выстреле рассыпались, и у большей части не доставало зарядов. Не было дано ни одной полевой пушки (хотя в арсеналах они имелись с избытком! - В.А.) для защиты ретраншементов (полевых земляных укреплений – В.А.), где горсть людей, с двумя или тремя пушками, могли бы задержать дней восемь целую армию. За минуту перед решением о сдаче Маршал Орденский предложил верные способы продлить осаду, представляя о скором прибытии английской эскадры, но Великий Магистр отвергнул и сие предложение, коим мог спасти Орден, внимая только крикам мятежников, ускоривших гибель оного.