Несомненно, упадку боевого духа среди защитников Мальты способствовало и старинное поверье, будто власти Ордена Святого Иоанна Иерусалимского над Мальтой придет конец, если Великим магистром мальтийских рыцарей будет избран немец (именно поэтому барон фон Гомпеш был первым - и, как оказалось, последним! - Гроссмейстером госпитальеров немецкой национальности, избранным на Мальте).

И все-таки сдача Мальты не была, как мы видим, совершенно бескровной, и значит – бесславной! Хотя времена, конечно, изменились, и не нашлось среди рыцарей Святого Иоанна нового Пьера д'Обюссона, способного воскликнуть, как при обороне Родоса от турок в 1480 году: "Лучше умрем здесь, нежели отступим! Можем ли мы когда славней за веру умереть?».

Акт о капитуляции (так называемая "Конвенция») был подписан на борту французского флагмана "Ориан» 12 июня в 2 часа ночи. В 8 часов утра того же дня все форты и порты Мальты, а также две галеры, две шебеки, фрегат и два 64-пушечных корабля Ордена (один из которых стоял на рейде, а другой находился на стапелях) были переданы французам. Наполеон насильно зачислил на эти корабли матросов, служивших прежде Ордену. Из 2000 наемных солдат, служивших ранее Ордену госпитальеров, был составлен так называемый "Мальтийский легион», включенный в состав французской армии.

На службу к Наполеону были насильно мобилизованы гренадеры гвардии Великого магистра и добровольно поступили 58 мальтийских рыцарей-ренегатов (внесенных французами в списки "Мальтийского легиона» как "граждане Иерусалимского Ордена»!), давших убедить себя в том, что Наполеон плывет в Египет якобы сражаться с мусульманами по примеру средневековых крестоносцев.

Заметим в скобках, что сия "крестоносная миссия» не мешала генералу Бонапарту начинать свои прокламации к мусульманам Египта и Сирии словами: "Во имя Аллаха, всемилостивого и милосердного!» и одновременно... призывать под свои знамена ближневосточных иудеев, утверждая, будто он идет восстанавливать Израильское царство и Храм Соломона!

В воззвании к мусульманским шейхам Бонапарт писал: "От начала мира на небесах было написано, что я пришел с Запада, чтобы исполнить свое предназначение – уничтожить всех врагов ислама и низвергнуть кресты». Тот же самый Бонапарт чуть позднее обращался к католикам в Италии со словами: "Я сражался с неверными турками, я почти крестоносец». А пленному Мустафе-Паше после победы французов над мамелюками при Абукире Наполеон говорил: "Что ты со мной воюешь? Надо бы тебе воевать с русскими, этими неверными, поклоняющимися трем богам. А я, как и твой Пророк, верую в единого Бога». Но это так, к слову...

Справедливости ради, следует заметить, что рыцари-ренегаты (принадлежавшие, все без исключения к трем французским "языкам»), видимо, все-таки сохранив в глубине души какие-то остатки представлений об орденской субординации и дисциплине, испросили на присоединение к французской армии разрешение у Фердинанда фон Гомпеша, запретившего всем, вступающим в наполеоновскую армию, носить мальтийские кресты. Почти никто из этих ренегатов не вернулся из Египетской экспедиции живым.

Перед отплытием в Египет Наполеон назначил всех главнейших изменников на высшие посты в новом республиканском правительстве Мальты. Главный предатель Боредон де Рансижат был назначен французами Президентом нового Городского правления. Бывший секретарь Великого магистра, Дубле, в одночасье ставший демократом, сделался в том же самом городском правлении секретарем. Бывший начальник орденской артиллерии командор де Фе перешел к французам на ту же должность. Бывший главный инженер Мальтийского Ордена, командор де Гузар, перешел на службу во французскую армию на должность командира инженерной бригады и отплыл с Наполеоном Бонапартом на завоевание Египта.

Победителям достались, кроме вышеперечисленных военных кораблей и мелких судов Ордена, 1200 пушек (правда, частично заклепанных), 30 000 ружей, 13 000 бочек пороха и полугодовой запас провианта (хотя малодушные мальтийцы уверяли Гомпеша в невозможности выдерживать осаду из-за недостатка продовольствия!).

Кроме того, французам при захвате Мальты достались несметные орденские сокровища, накопленные за несколько столетий. Только из собора Святого Иоанна французы вывезли драгоценной утвари на сумму 972 840 ливров (старинная французская монета "ливр» равнялась по стоимости 1 фунту серебра). Одно только соборное поликандило литого золота весило, будучи перелитым французами в слитки, 172 кг!