Приложение 2

Письмо Великого Магистра Фердинанда барона фон Гомпеша от 12 июня 1798 г., адресованное полномочному министру Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского бальи Франкону с просьбой разослать его в копиях.

"Сего месяца 7-го числа начинал показываться на здешних водах плывущий с восточной стороны французский конвой, составленный частью из военных, частью из купеческих, числом около 50-ти, судов, на которых посажено было множество войска, под прикрытием шести фрегатов. На другой же день сей конвой вытянулся в линию противу острова и порта, не возбраняя, однако, свободно проходить в оный всем нашим купеческим судам и даже военному нашему кораблю и фрегату, находившимися в крейсировании. Также разные мелкие суда, как-то канонерские лодки и другие, шедшие в порт, как для починки, так и для приему запаса, были пропускаемы всегда с обыкновенным уверением и дружеством. Потом, 9-го числа усмотрен был другой многочисленный конвой, коего почли по справедливости за Тулонский, ибо прежде пришедший был Чивитавекский и из других мест, составлял всего-навсего около 33 кораблей и фрегатов, да до двухсот и более других судов и приближал при попутном ветре к острову, построился весь в линию против берегов онаго. Агент французского консульства потребовал от нас изустно и от имени генерала Бонапарте, яко Главного командующего флотом, позволения войти ему с войском в порт Наш. В следствие чего поспешно был созван Совет, где положено было, что мы, имев правилом узаконительный нейтралитет, каковой соблюдали мы в точности противу всех держав, но там отнюдь не было возможности впускать более 4-х военных судов в одно время. Сверх того, и самая наша безопасность того требует. Таковой ответ получил от нас вышеозначенный агент.

Мы, между тем, доканчивали нужные и сильные возможности устройства, что самое производимо было и прежде, а особливо за неделю пред тем старались всемерно привести все в порядок, на тот конец, чтоб учредить отпор неприятелю, о коем извещали Нас. Что он был еще далече.

Войско наше, большею частию составленное из поселян, выступило к занятию разных постов, снабденных уже прежде всякою потребностию. И мы надеялись на крепкий отпор со стороны наших противу французов, ежели сии покусятся учинить высадку на остров и чрез целую ночь бдение было величайшее. Но вчера поутру 10 июня усмотрено, что в недальнем расстоянии от наших берегов приближалось около 60-ти французских лодок с войском. Почему поставлено было противу того самого места довольно порядочное число людей для воспрепятствования десанту. Но как некоторые из подчиненных потревожили криком, якобы нападение последовало в другом месте, то Мальтийское войско бросилось туда со всею поспешностию, оставя прежний пост беззащитным. Между тем французы успели приблизиться к берегу и беспрепятственно овладели прилежащею к оному Башнею, каковую долженствовали охранять те самые офицеры, кои толико постыдно отвлекли наших людей от сего важного поста. Едва сие последовало, как вдруг открылась нарочно вымышленная ложная тревога, от которой наше войско, яко составленное из поселян, без всякого опыта и еще в первый раз выведенное против сильного неприятельского огня, пришло в великий страх и бросилось бежать, оставив почти одного своего генерала, который с малым числом окруживших его людей долженствовал делать в одно время сильный отпор, а в существе искать себе безопасного места. В сие самое время французы высаживали свои войска и приметным образом усиливались, потом рассеялись они по селениям для грабежа и других обыкновенных насилий. Кавалеры вознамерились было преследовать французов, тем более, что и время споспешествовало для произведения сего в действие. Но некое злое внушение, посеянное в нашем войске, якобы Кавалеры, как из французов, так и из других наций, суть вообще изменники, не только послужило поводом уклониться нашему войску от повиновения Кавалерам, но и заставить еще оное произвести убийство над некоторыми суще невиновными. Мнение об измене Кавалеров наших, скоропостижно овладевшее целым нашим войском, заставило Мальтийцев быть без всякого начальника, и их действия остались без управления.

Измена же последовала со стороны самих Мальтийцев, ибо, хотя действительно было отпущено великое количество провианту и амуниции, однако все войско терпело недостаток в одном и другом.

Итак, одни приписывают измену Мальтийцам, а другие Кавалерам. В таковых обстоятельствах, в которых наше войско было объемляемое страхом всегда далее и далее удалялось, то и можете себе вообразить, сколь стремительны были успехи неприятелей. Еще до захождения солнца подступили они к воротам, именуемым Бомбовые, для защиты которых не было там войска, оное быв вяще уверено в явной измене, бежало от лица неприятеля, воображая себе вящие бедствия, и в ту же пору лишенное хлеба, пороху и пуль.

В ночь же с 10-го на 11-е сего дня оказались в разных местах ложные тревоги, кои причинили многие беспорядки. Между тем здешние бароны , Верховный Магистрат юстиции, присяжные Университета, многие адвокаты и другие пришли в роде депутатства требовать от Нас решительства на примирение, предъявляя при том, что войско, пришедшее в необузданность, не может действовать против неприятеля, что бомбардирование долженствует неукоснительно последовать, и которое разорит весь город, под развалинами коего и весь народ погибнет; и что они всячески желают для спасения себя отдаться Французской Республике. Мы, в следствие сего, не преминули учинить им приличное по обстоятельствам рассуждение, каковое производили Мы и Наш Совет, который, наконец, после многих прений и, поставляя главнейшею причиною недостаток в средствах, уменьшившихся чувствительно от неопытности нашего войска, также от последовавшего разбития многих отрядов, и от подлинной измены, оказанной со стороны Мальтийцев, дабы в самом деле не допустить город до бомбардирования и неизбежного кровопролития, сверх сего, видя, что вся религия (т.е. Орден; духовно-рыцарские Ордены именовались также "братствами» или "религиями», т.е. буквально "объединениями», от латинского слова "религаре», означающего "соединять», "объединять» или "совокуплять» - В.А.) по самой сущей несправедливости пала в подозрение перед Мальтийскою нацией (т.е. коренным населением острова Мальта – В.А.), почел за необходимое, чтобы на другой день послать без отлагательства депутата к французскому генералу, стоявшему с войском на сухом пути, и просить его о повелении прекратить неприятельские действия; а между тем отписать к главнокомандующему генералу Бонапарте, чрез Батавского консула (Формозу, консула созданной французами на территории Голландии марионеточной "Батавской республики» и сторонника мятежников! – В.А.), с предложением ему приступить на справедливейший и честный договор. Конечно, покажется весьма удивительно и прискорбно, что столь славная Мальтийская крепость, под защитою Кавалеров, долженствовала сдаться в 24 часа. Но если принять в рассуждение, что войско наше почти до единого нам изменило, что нам неизвестно было надеяться на услуги Кавалеров, яко долженствовавших быть нашей главною силою, что измена была в величайшей степени, по поводу провианта и военных запасов, и что все из отличительнейших здесь особ (Гомпеш имеет в виду местную мальтийскую элиту – В.А.), решительно объявили желание свое отдаться Французской Республике, и, может быть, решились бы они поступить с Нами в таком случае насильственно, и так каждый, кто только представит все сии причины на размышление, то увидят ясно, что стекшиеся обстоятельства понудили Нас сдаться на Капитуляцию по сущей необходимости. Нельзя изъяснить всей горести, ощущаемой целым здешним военно-кавалерийским (так в тексте – В.А.) Орденом. Мы уже послали от себя Депутатов для переговоров. И как теперь неудобно Нам продолжить сие письмо в подробности, то ожидайте от Нас доставления копии с Капитуляции, коль скоро оная заключена будет.

В прочем желательно нам известить наипоспешнейше здешнего королевского Министра (то есть посланника Неаполитанского королевства на Мальте – В.А.) для скорейшего донесения о сем Его Величеству (королю Неаполитанскому, или "Обеих Сицилий», формально считавшемуся светским сувереном Мальтийского Ордена, в то время, как духовным сувереном Ордена считался папа римский – В.А.).

Постарайтесь представить Нашу неизъяснимую горечь, и всего пожертвованного Ордена. Нынешнее наше смущение столь чрезмерно, что мы не можем о сем отписать ко всем прочим Нашим Министрам в Италии. Почему не упустите Вы пополнить оное от себя, сообщая копию или же екстракт из сего письма. Молим Всевышнего да сохранит долгоденственно Вашу почтенную особу.

Подписано: Гомпеш».

Копия этого письма Фердинанда фон Гомпеша на французском языке (языке оригинала – В.А.) была прислана, с сопроводительным письмом, Державному Протектору Мальтийского Ордена Императору Павлу бальи Лорасом. Письмо составлено в явно оправдательных тонах. Гомпеш пытается снять с себя ответственность за случившееся и возложить ее как на своих подчиненных – членов Мальтийского Ордена, так и на местное население Мальты (обоюдно обвинявших друг друга в "измене, трусости и обмане»). Но ему не удалось оправдаться, поскольку Великое Приорство Российское Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского получало информацию о случившемся и из других источников, в том числе и от самих мальтийских рыцарей, изгнанных французами и бежавших в Россию. Произведенное Орденом следствие изобличило Гомпеша в "беспечной виновности», что и послужило поводом к его низложению.