«Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?..»¹

Дальнейшая история показала, что недаром. Но тогда, в 1812 году, сомнений, терзаний, лишений, потерь было немало. Страшная, кровопролитная война.

Зачем Наполеон I Бонапарт (фр. Napoléon Bonaparte; итал. Napoleone Buonaparte; 15 августа 1769, Аяччо, Корсика — 5 мая 1821, Лонгвуд, остров Святой Елены) вторгся в Россию? Почему местом генерального сражения стало именно Бородино (рус.; фр. Borodino)? О чём совещались в Филях (рус.; в 1812 г. — деревня под Москвой, ныне — район Москвы)? И кто всё-таки принял решение поджечь Москву (рус.; фр. Moscou; англ. Moscow)?

Размышляя об истоках трагедии 1812 года, я, как историк, не могу не начать с Тильзитского мира² (нем. Friede von Tilsit; фр. Traités de Tilsitt; 25 июня (7 июля) 1807 г.), который, вопреки распространённому мнению, не был «позорным» в территориальном или политическом унижении. Как отмечал в своих мемуарах генерал А.П. Ермолов, Россия, потерпевшая поражение, «сохранена была в целости и даже присовокуплены некоторые выгоды». Однако суть противоречий крылась в экономике. Присоединение к Континентальной блокаде (фр. Blocus continental) против Англии нанесло сокрушительный удар по российским финансам³. По данным Министерства финансов, экспорт зерна и других ключевых товаров упал с 60 млн рублей в 1807 году до 28 млн в 1809-м, а стоимость бумажного рубля, как верно подмечено в интервью, в приграничных губерниях и вовсе обвалилась до 20 копеек серебром. Наполеон, сам тайно выдававший лицензии на торговлю с англичанами, с раздражением наблюдал, как нейтральные и американские суда под флагами других государств продолжают заходить в российские порты, в первую очередь в Ригу (Riga). Это систематическое нарушение блокады стало для него casus belli.

Прощание Александра I с Наполеоном в Тильзите 9 июля 1807 г.

К войне готовились обе стороны. Утверждение, будто император Александр I Павлович (12 (23) декабря 1777, Санкт-Петербург — 19 ноября (1 декабря) 1825, Таганрог) узнал о вторжении на балу, — не более чем легенда. Благодаря блестящей работе военного агента в Париже, полковника А.И. Чернышёва⁴ (30 декабря 1785 (10 января 1786), Москва — 8 (20) июня 1857, Кастелламмаре-ди-Стабия, Неаполитанское королевство), русский двор ежемесячно получал секретные бюллетени о состоянии Великой армии (фр. La Grande Armée), вплоть до провала агентурной сети в марте 1812 года. Это позволило провести масштабные приготовления: реформу артиллерии, инициированную А.А. Аракчеевым, укрепление крепостей и накопление резервов⁵.

Сама Великая армия, эта «армия двенадцати языков», была колоссом на глиняных ногах.

Её многонациональный состав, проблемы логистики и снабжения, а также изначальная нелояльность некоторых контингентов, таких как австрийский корпус Шварценберга или прусский корпус Йорка, не горевшие желанием проливать кровь за интересы Франции, создавали для нас стратегические возможности⁶. Хотя на поле боя французская артиллерия и выучка солдат оставались грозной силой, что ярко проявилось при Бородине, где даже при меньшем количестве пушек их огонь был эффективнее нашего.

Стратегия русского командования с самого начала заключалась в изматывании противника⁴. План отступательной войны, впервые предложенный М.Б. Барклаем-де-Толли (нем. Michael Andreas Barclay de Tolly; 13 (24) декабря 1761, Памушисе, Лифляндия — 14 (26) мая 1818, Инстербург, Восточная Пруссия) ещё в 1807 году, был единственно верным в условиях трёхкратного численного превосходства противника на начало кампании. Отступление, психологически мучительное для офицеров и вызывавшее ропот в обществе, преследовало конкретные цели: завлечь врага вглубь бескрайних просторов, растянуть его коммуникации и создать условия для «малой войны» на его флангах. Термин «Отечественная война» действительно закрепился позднее, но ощущение того, что это «патриотическая война» (guerre patriotique), возникло сразу, в самых разных слоях общества.

Генеральное сражение стало неизбежным политически. Сдать древнюю столицу без боя было психологически невозможно. К моменту подхода к Бородино численность русской армии, усиленной ополчением, сравнялась с французской, однако качество этих сил было несопоставимым. Битва при Бородино (у французов битва при Москве реке) 26 августа (7 сентября) 1812 г. стала кровавой мясорубкой, образцом «лобового» фронтального сражения, которого Наполеон обычно избегал. Наполеон жаждал нового Аустерлица — разгрома русской армии в генеральной баталии, дабы диктовать условия мира из захваченной Москвы. Кутузов же видел свою задачу иначе: сохранить армию, измотать противника и не допустить его прорыва по Старой или Новой Смоленской дороге, что грозило бы окружением. С этой точки зрения, несмотря на оставление поля боя, русская армия свою стратегическую задачу выполнила⁷.

Цель Наполеона — разгромить русскую армию — достигнута не была. Задача Кутузова — сохранить армию и прикрыть пути отхода — была выполнена, хотя и ценой чудовищных потерь. Как писал участник сражения, французский генерал Пеле, «французская армия разбилась о русскую». Рейд кавалерии Ф.П. Уварова и М.И. Платова, хоть и не увенчался тактическим успехом и был подвергнут критике Кутузовым, имел стратегическое значение (crucial psychological impact), вынудив Наполеона на два часа приостановить атаки на центр русских позиций, на батарею Раевского и ввел в заблуждение относительно наших сил⁸ и привел к решению отложить ввод в бой своего последнего резерва — Старой Гвардии (фр. Vieille Garde). Именно этот фактор, на который редко обращают внимание, во многом предопределил исход дня.

Совет в Филях 1 (13) сентября стал кульминацией стратегического замысла русского командования. Речь шла не о судьбе Москвы, а о судьбе армии. Решение отступить без боя на подступах к городу, принятое Кутузовым единолично вопреки мнению большинства генералов, было актом величайшей личной ответственности и стратегической мудрости. Оно позволило сохранить боеспособное ядро армии для будущих сражений. Последующая договорённость с французскими аванпостами о беспрепятственном пропуске русских войск через город, основанная на нормах «дворянской чести» того времени, предотвратила ещё более страшную резню на московских улицах.

Пожар Москвы. Австрия, Вена. Неизвестный гравер. 1814-1815 гг.
Гравюра раскрашенная, 44,5х55 см.
ГЭ

Вопрос о московском пожаре (2—6 (14—18) сентября 1812 г.) остаётся сложным. Прямого письменного приказа о поджоге Москвы, подписанного Александром I или Кутузовым, в архивах не обнаружено. Однако подготовка к нему велась московским генерал-губернатором Ф.В. Ростопчиным (фр. Fédor Vassilievitch Rostoptchine; 12 (23) марта 1763, с. Косьмодемьяновское, Орловская губ. — 18 (30) января 1826, Москва) планомерно: был вывезен весь пожарный инвентарь, организованы команды поджигателей, выпущены из тюрем колодники для создания хаоса⁹. Французские мародёры также вносили свою лепту в поджоги. Но главной причиной катастрофических масштабов пожара стал «огненный шторм» — природное явление, возникшее из-за сухой ветреной погоды и скученности деревянной застройки, остановить который не смогла бы даже современная техника¹⁰.

«Генерал Мороз» часто выступает главным «победителем» Наполеона в массовом сознании. Это упрощение. Климатический фактор был учтён французским командованием заранее, но к нему банально не подготовились, оставив зимнее обмундирование на складах в Европе11. Главной же причиной катастрофы стала «малая война» — действия армейских партизанских отрядов Д.В. Давыдова, А.Н. Сеславина, А.С. Фигнера и крестьян, систематически уничтожавших фуражиров и обозы. Именно это лишило Великую армию продовольствия и фуража ещё летом, что привело к массовому падежу лошадей, обездвиживанию артиллерии и краху логистики. Развязка на Березине (14—17 (26—29) ноября 1812 г.) стала логичным итогом этого истощения. Неудача П.В. Чичагова и П.Х. Витгенштейна окружить Наполеона позволила ему избежать плена, но «Великая армия» как боевая сила перестала существовать.

Взятие Парижа (18 (30) марта 1814 г.) и последовавший за ним Венский конгресс (нем. Wiener Kongress; 18 сентября 1814 — 9 июня 1815) подвели черту под эпохой. Это была не месть, а создание новой системы европейской безопасности, которая, несмотря на отдельные конфликты, уберегла континент от большой войны на целое столетие. И в этом — главный итог того страшного и славного 1812 года, когда решение отдать «Москву, спалённую пожаром» оказалось не актом отчаяния, а началом пути к победе.

Имена министров Венского конгресса.
Копия. Изабе, Жан-Батист (1767-1855) (Автор оригинала). 1819 г.
Бумага, литография, 270 мм - 710 мм. ГЭ

Примечания:

¹ Лермонтов М.Ю. Бородино // Полное собрание сочинений: В 5 т. М.: Academia, 1935–1937. Т. 2. С. 98.

² Мельникова Л.В. Россия и Европа в свете Тильзитского мира 1807 г. // Российская история. 2012. № 4. С. 45–58.

³ Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон. М.: Высшая школа, 1994. С. 112–115.

⁴ Попов А.И. Наполеон. Документы и материалы. Т. 1. Смоленск: Русич, 2019. С. 234–245. [Доклады А.И. Чернышёва Александру I].

⁵ Ячменихин К.М. Аракчеев и военные преобразования 1806–1812 гг. // Военно-исторический журнал. 2008. № 3. С. 22–27.

⁶ Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 года. М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 178–184.
⁷ Васильев А.А. Некоторые аспекты Бородинского сражения в современной историографии // Эпоха 1812 года: Исследования. Источники. Историография. М.: Труды ГИМ, 2009. Вып. VII. С. 89–105.

⁸ Никольский А.В. Рейд Платова и Уварова при Бородине: тактический провал или стратегический успех? // Военно-исторический архив. 2010. № 11. С. 15–23.

⁹ Ростопчин Ф.В. Правда о московском пожаре // 1812 год в воспоминаниях современников. М.: Наука, 1995. С. 67–89.

¹⁰ Смирнов А.А. Огненный шторм: Московский пожар 1812 года с точки зрения современной пирологии. Доклад на конференции Академии МЧС. 2017.

11 Земцов В.Н. Великая армия Наполеона в России: гибель и плен. СПб.: Нестор-История, 2020. С. 267–290.