ГЛАВА V.

Начало Музыки и Поэзии. Изобретение

других наук.

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО в эту эпоху, а, быть может, немногим раньше произошли некоторые вещи, ощутимым образом повлиявшие на кельтскую цивилизацию.

Друиды, слушавшие прорицания Волюспы, заметили, что эти прорицания всегда были заключены в размеренные фразы постоянной формы, вызывающие собой чувство определенной гармонии, изменявшейся в соответствии с темой, подобно тому, как и тон, которым пророчица вещала свои изречения, многим отличался от обычной речи. Они внимательно изучили эту особенность и, привыкнув подражать различным услышанным от пророчицы интонациям, сумели их воспроизводить, увидев, что они были согласованы по установленным правилам. Правила, завершенные ими после усиленной работы, легли в систему, составив принципы двух прекраснейших замыслов (conceptions), которыми люди могли гордиться - музыки и поэзии. Вот каково происхождение музыки и ритма.

 До тех пор Кельты были малочувствительны к музыке. От Атлантов же, которых они слышали в боях или на каких-нибудь торжествах, доносился только более или менее сильный, иногда пронзительный, иногда тяжелый шум. Стремясь соперничать с врагом, они вкоре изобрели кое-какие военные монотонные инструменты, подобные барабанам, кимвалу, рожку и дудке (la bucine), при помощи которых они, действительно, умели наполнить воздух грозным шумом или звуком без всякой мелодии. И лишь когда их священники восприняли от Волюспы принципы музыкальной и поэтической гармонии, они стали привлекательными для кельтов. Изобретенная счастливым гением флейта совершила переворот в идеях. С невыразимым восхищением было видно, что этим инструментом можно сопровождать голос Волюспы и, так сказать, вызывать ее слова одним повторением звуков, к которым она привязалась. Повторение этих звуков создало поэтический ритм. Ритм, данный нации в качестве небесного подарка, был принят с потрясающим воодушевлением. Его изучали сердцем, его пели при каждом случае, его с колыбели внушали духу детей, так что в очень малое время он стал, будто инстинктивным, и можно было посредством него распространять с наибольшей легкостью текст всех прорицаний и законов, что в той же мере постоянно таила в себе Волюспа. Таков был смысл, благодаря которому отделилась в глубокой древности музыка от поэзии, но одна и другая назывались тождественно - языком Богов.

 Несмотря на удовольствие, что я испытал, распространяясь о столь приятных предметах, к которым мои склонности меня часто увлекали, я должен здесь лишь слегка коснуться их, опасаясь весьма замедлить ход повествования. Впрочем, в других трудах я позаботился их изучить настолько, насколько мог (38).

 Изобретение музыки и поэзии, пробудив сознание, дало место наблюдениям, исследованиям и медитациям, результаты которых были очень полезными. Впервые изучался блестящий феномен Слова, до тех пор не привлекавший ни малейшего внимания. Друиды, коих Волюспа сделала музыкантами и поэтами, стали и грамматиками. Они исследовали язык, на котором говорили, обнаружив к своему изумлению, что он опирается на установленные принципы. Они отделили имя существительное от глагола и нашли соотношения к числу и роду. Увлеченные духом своего культа, они провозгласили женский род первенствующим, отразив гиперборейскую речь неизгладимым характером, полностью противоположным характеру судэйского языка. Намереваясь, к примеру, обозначить предметы, род которых существовал лишь в формах речи, они применили к мужскому и женскому роду способ, противоположный устойчивому мнению, бытующему в Человеческом царстве, уподобив женский род солнцу, а мужской - луне, чем впали в противоречие с природой вещей (39).

 Эта ставшая одной из первых ошибка, где душевное тщеславие женщины увлекло дух пророчицы, не была, к несчастью, ни последней, ни самой значительной. Я отмечу сейчас наиболее чудовищную из всех, угрожавшую гибелью целой Расе. но перед этим я хочу сказать слово об изобретении письменности, которая совпала с изобретением грамматики.

 Кельты, как я говорил, приобрели из-за частого посещения их Атлантами свободное знание письменности, но их рассудок, еще плохо развитый, не ощущал всей пользы столь замечательного искусства, которое их слабо занимало до тех пор, пока Друиды не стали размышлять над родным наречием, почувствовав необходимость зафиксировать письменностью его колеблющиеся формы. Самая большая сложность этого искусства заключается в замысле первоначальной идеи, но как скоро идея изложена и рассудком схвачена ее метафизическая цель, остальное не вызывает никаких затруднений.

 Будет достаточно смелым говорить сегодня, что если бы первый изобретатель буквенных начертаний не копировал какой-нибудь смысл, который мог узнать от Атлантов, или если бы формы, которые он придал шестнадцати буквам своего алфавита были его неоспоримым произведением, то стало бы очевидным, что эти шестнадцать букв писались бы его рукой в абсолютно противоположном направлении, чем направление судэйских начертаний, то есть как повелось у Атлантов. Пока писарь у одних изображал свои буквы по горизонтальной черте справа налево, у Кельтов, наоборот, он это делал слева направо. Эта заметная разница, которой никто, как я думаю, еще не искал причину, зависела от того, о чем я скажу дальше.

В очень отдаленную эпоху, когда были изобретены атлантические письмена, Судэйская раса, находясь у истоков своего происхождения, обитала за пределом экватора по направлению к южному полюсу. Там всякий, обратившийся к солнцу, видел, как восходит эта звезда справа и заходит слева, чему следовали по ходу движения своего письма. Но то, что являлось естественным в данном положении и могло рассматриваться в качестве священного народами-солнцепоклонниками, переставало быть таковым с противоположной стороны земного шара у северных народов, размещавшихся очень далеко от тропиков. У этих народов всякий, обратившийся к солнцу, видел эту звезду, напротив, поднимающуюся слева и склоняющуюся вправо; будто исходя из того же принципа, управлявшего судэйским писарем, кельт, следуя ходу солнца, естественно должен был писать в прямо противоположном направлении, сообщая своему письму движение слева направо.

Знание этой, на первый взгляд, столь простой причины вручает наблюдателю исторический ключ, от которого он получит непосредственную пользу, ибо всякий раз, когда он увидит какое-нибудь письмо, идущее в направлении справа налево, как письмо Финикийцев, Евреев, Арабов, Этрусков и т. д., он сможет его происхождение отнести к Судэйской расе. И, наоборот, когда он увидит письмо, идущее в противоположном направлении слева направо, как руническое, армянское, тибетское, санскритское и т. д., он не ошибется, рассматривая его изначально гиперборейским.

Кельты отличали буквы своего алфавита под названием рунических (runiques), и это слово отныне поразительно меня убеждает, что руникой они подражали в некотором смысле атлантическим начертаниям. И вот почему. Атланты имели два вида письма, одно из которых - иероглифическое, а другое - грубое или курсивное, что достаточно доказано свидетельством Египта, последнего места на земле, где могущество Атлантов обрело последний расцвет. Итак, слово руника (runique) в большом количестве диалектов означает курсив (40), поскольку можно предсказать, что рунические письмена суть лишь курсивные начертания Атлантов, немного искаженные по форме, с сообщенным им противоположным смыслом. Это мнение, впрочем, имеет большую степень вероятности в поразительном подобии, которое отмечается между курсивными буквами финикийцев и руническими или курсивными письменами Этрусков и Кельтов.

Но прежде, нежели были изобретены поэзия и музыка, грамматика и письменность, математические знания достигли некоторого прогресса. Счисление не нуждалось в развитии разума, чтобы дать первые элементы арифметики, и можно, не ошибившись, верить, что раздел территориальных владений развил вскоре практическую геометрию, подобно тому, как развитие астрономии зависело от земледельческих потребностей.

Эти знания, несомненно, были еще далеки от совершенства, но достаточно, что они начали развиваться, в чем осуществился замысел Провидения. Я довольно сказал, что Провидение дает лишь принципы вещей. Именно Человеческой воле, находящейся под влиянием Судьбы, принадлежит культура их развития.