Его "дети" – солдаты-"волжане" на руках пронесли гроб с телом покойного командира до Читы, а затем – до белого Харбина, где последнее пристанище Каппеля было уже после Второй мировой осквернено коммунистами. Памятник был уничтожен, но тело Каппеля обретено нетленным – и промыслом Божиим избегло уничтожения, чтобы через много десятилетий упокоиться, наконец, в родной русской земле, которую он так горячо любил и беззаветно защищал от поработителей до последней капли крови своего горячего, истинно русского сердца. Смерть Каппеля стала достойным завершением безупречного жизненного пути Белого Рыцаря, Георгиевского кавалера – фронтовика, до конца остававшегося верным присяге, со своими доблестным воинством.

До последнего момента мы ожидали, что нам будет доверено не только стоять в почетном карауле у гроба, но и нести его к могиле. Однако, в последний момент высокие военные чины Вооруженных Сил Российской Федерации, по договоренности с организатором торжественного перезахоронения, автором проекта серии "Белые воины" А.Н. Алекаевым, пришли к иному решению. Нести гроб к могиле было доверено офицерам современной Российской армии, а мы – "белогвардейцы" - скромно последовали за гробом. Как и в случае перезахоронения праха Деникиных и Ильиных, военный оркестр играл "Коль славен..." и "Преображенский марш". Обошлось без красных знамен и красного гимна.

Прах В.О. Каппеля перезахоронили рядом с прахом генерала А.И. Деникина. В этом углу некрополя Донского монастыря образовалось нечто вроде "кладбища в кладбище", на который постепенно возвращаются бренные останки русских воинов, которых буйные ветры Гражданской войны разметали по белу свету. И это говорит о многом. Хотелось бы надеяться, что Россия начинает медленно, но необратимо, возвращаться от ложных ценностей к истинным.

Скромный русский герой

Русский немец Владимир Оскарович Каппель родился 15 апреля 1883 года в небольшом городке Белеве Тульской губернии Всероссийской империи в скромной семье потомственного офицера Русской Императорской армии. Вообще-то семья Каппелей была шведского происхождения, как и многие обрусевшие дворянские фамилии родом с Запада (скажем, Врангели), но на Руси еще с допетровских, да и вообще с доромановских времен, таковых, ничтоже сумняшеся, зачисляли в "немцы» (так и говорили – "свейские немцы").

Военное образование молодой Каппель получил в столице Империи – "блистательном" Санкт-Петербурге – сначала во 2-м кадетском корпусе Петра Великого. Как известно, в дореволюционных военных училищах юношей воспитывали так, чтобы они имели нравственный, и никакой иной, авторитет перед подчиненными, чтобы солдаты уважали их не только за личное мужество, но и за чистоту помыслов (чтобы понять это, достаточно прочитать хотя бы книгу воспоминаний русского генерала и, впоследствии, Атамана Всевеликого Войска Донского, Петра Николаевича Краснова, "Павлоны"). Таким был и Влалимир Оскарович Каппель – "беспратийный монархист, слуга Царю, отец солдатам". За это его не только уважали и любили, но прямо-таки боготворили подчиненные, готовые идти "в огонь и в воду" за своим обожаемым командиром.

После блестящего окончания корпусе Владимир Оскарович завершил свое военное образование в Николаевском кавалерийском училище и в Академии Генерального Штаба. Окончив в 1913 году академию, Владимир Каппель оказался в горниле Первой мировой (или, как тогда говорили русские патриоты, Великой Отечественной) войны (именуемой предателями России – большевиками – "империалистической", которую они, засев на вражеской территории, неустанно призывали народы России, на немецкие деньги, превратить в "войну гражданскую" против собственного правительства и исторических устоев Российской Державы).

Начав войну в чине штабс-капитана, Владимир Оскарович Каппель окончил ее в чине подполковника. Служа при штабе – сначала 5-й Донской казачьей дивизии, затем - 14-й кавалерийской дивизии – и, наконец, при штабе всего Юго-Западного фронта, Каппель не раз бывал в деле, был дважды ранен в бою и награжден орденами Святого Владимира (IV степени), Святой Анны (II степени с мечами и надписью "За храбрость"), Святого Станислава (II степени). Февральский переворот (так называемая "великая бескровная революция") застал его совершенно врасплох, как и подавляющее большинство фронтовиков (а не только фронтовых офицеров).

Насколько эта "демократическая" революция (которую нынешние либералы любят противопоставлять "антидемократической" Октябрьской революции, совершенной парой месяцев спустя большевиками) была "бескровной" в действительности, можно судить хотя бы по фактам кровавых бессудных расправ "борцов за народное счастье" с полицейскими, жандармами и офицерами.

Именно с городовыми (полицейскими) революционеры стали расправляться в первую очередь, как с "ненавистными слугами проклятого царского режима". "Борцами за свободу" был, после жестокого избиения, со сломанной ногой, выброшен из здания Петроградского губернского жандармского управления и застрелен не покинувший своего поста и в дни кровавой смуты начальник управления - семидесятилетний генерал И.Д. Волков. В ночь с 27 на 28 февраля 1917 г., после получения 27 февраля из Государственной Думы приказа об аресте "всей полиции", в Петрограде началось повсеместное избиение полицейских, из которых погибла едва ли не половина. Писатель Михаил Пришвин записал в те дни в своем дневнике: "Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары - добивать приставов".

А барон Н.Е. Врангель (двоюродный брат Главнокомандующего Русской армией генерала П.Н. Врангеля) вспоминал: "Во дворе нашего дома жил околоточный (по нашему - участковый - В.А.), его дома толпа не нашла, только жену; ее убили, да кстати и двух ее ребят. Меньшего, грудного - ударом каблука в темя".

Жандармов и полицейских забивали до смерти прикладами, им выкалывали глаза, кололи штыками, расстреливали, привязывали веревками к автомобилям и разрывали на части, топили в Неве, сбрасывали с крыш домов. И все это - задолго до прихода к власти большевицких душегубов...

"Те зверства, - писал генерал К.И. Глобачев, - которые совершались взбунтовавшейся чернью по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что проделывали позднее над своими жертвами большевики в своих чрезвычайках"...

Но не будем слишком удаляться от основной канвы нашего повествования.

Зная о характерной для Каппеля верности "уваровской триаде" - Вере, Царю и Отечеству, о его верности долгу и присяге – качествам, воспринятым и твердо усвоенным им еще в офицерском училище, закономерно задаешься вопросом – почему же Каппель, как и другие русские офицеры не выступили в защиту монархии и, в первую очередь – в защиту Царской Семьи?

При ответе на этот вопрос следует, однако, учитывать, что людей со стойкими монархическими убеждениями к февралю 1917 года в Русской армии осталось не так уж много. Верные присяге. Они были всегда в первых рядах атакующих войск, устилая своими телами поля сражений. В ходе исключительно кровопролитной Великой войны русский офицерский корпус оказался сильно разбавленным так называемыми "офицерами военного времени" – выходцами из интеллигенции – политические убеждения которых обычно колебались между программой партии "кадетов" (конституционных демократов) и "эсеров" (социалистов-революционеров)