ГЛАВА II.

Начало борьбы между Европой и Азией. Взятие Трои Греками.

Упадок Ассирийской Империи. Возвышение Персии при Кире.

Поход Ксеркса. Торжество Греции. Завоевания Александра.

Исходя из описанного мной состояния вещей, можно судить и о влиянии трех великих сил Вселенной. Действие Судьбы господствовало в Азии, а Человеческой воли - в Европе; отвергнутое обоими сторонами влияние Провидения являлось ослабленным и скрытым в своем движении, чтобы совсем не нарушались законы Необходимости и Свободы, которые Провидением были наложены и на себя.

Но поскольку существовали только две действующие и противоположные силы, стало очевидно, что они должны были бороться между собой. Необходимость и Свобода не могут совсем оставаться безразличными по отношению друг к другу. С тех пор, как единственная сила, которая могла поддерживать между ними гармонию, лишилась признания, сразу же вспыхнул раздор. Итак, Азия и Европа продолжали воевать, дабы знать, какая из них обоих останется Империей. С одной стороны, Судьба, с другой - Человеческая воля показали свои самые грозные силы.

Уже втянулась в войну Европа, предпринимая более или менее значительные вторженияна сопредельную территорию, - взятие Трои на виду ассирийского монарха, не осмелившегося этому воспротивиться, стало великим событием. Основание многих греческих колоний на азиатском побережье принесло свои плоды; Сицилия, Корсика и Сардиния были покорены и населены вольными колониями. Киммерийцы, спускаясь с северных широт, много раз вторгались в Малую Азию, оседая в ней: теперь представилась возможность узнать о силе их кавалерии более легкой и лучше вооруженной, нежели ассирийские всадники. Греки последовали их примеру, и впервые было видно, как конские бега ввели в Олимпийские игры (1). Все заставляло Азию мечтать о защите, но ни цари Вавилона, ни правители самого Экбатана не смогли бы сопротивляться Грекам, если бы собранная в один народ Греция на них напала. Это, пусть еще и неблизкое объединение эллинов готовилось в тишине, пока не было основано Македонское царство.

 Между тем, мидийский царь Киаксар (Cyaxare) (2), изгнав из Малой Азии захвативших ее Кельтов, сделавшись повелителем всей Ассирии, Палестины и части Аравии, оставляет по себе процветающее царство, которое, малое время спустя, достается во владение Киру. Благодаря этому молодому герою, Персия, подчиненная напротяжении пятнадцати веков Вавилонянам, становится главной из азиатских держав, питая притязания на Мировое господство. Завоевание Лидии приносит Киру несметные сокровища; он торжественно вступает в Вавилон; он идет походом на Индию. После смерти Кира Камбиз (Cambyse), его сын, продолжает череду побед, совершив завоевание Египта. Евреи, получив от Кира позволение вернуться в Иерусалим и восстановить там свой храм, становятся данниками Персидской империи. Так и вся Азия вкупе с тем, что имелось самого выдающегося в Африке, казались объединенными в одну связку.

 Европа начинает свои военные действия. Афиняне устремляются в Азию, осаждают город Сарды (de Sardes), предавая его огню. Персы, переправившись на европейский берег вблизи Афин, терпят поражение от Мильтиада (Miltiade). Египет извлекает выгоду из этого события, сбрасывая персидское иго, но Ксеркс(Xerxes) (3), возвратив назад под свой скипетр это царство, предпринимает против Греции свой знаменитый поход. Хорошо известно, какого успеха он в нем добился. Человеческая воля торжествовала над всем,что самого ужасного могла противопоставить ей Судьба. Более миллиона солдат, поначалу остановленные в Фермопилах трехстами Спартанцев (Spartiates), принявшими решение победить или умереть, были разгромлены на Платейских (de Platee) и Микальских (de Mycale) полях; и самый могущественный флот, который когда-либо бороздил волны Средиземного моря, укрыл своими обломками берега Саламина. Азия была побеждена.

 Если бы Греция смогла воспользоваться этими преимуществами, то она тогда отняла бы у Персии скипетр мирового владычества, основав в Европе Вселенскую империю. Для этого нужно было только слушаться голоса Амфиктионов и верить в Провидение, которое посредством Дельфийской Пифии отметило Сократа, как самого мудрейшего из смертных. Объединившись в одно национальное тело, поборов всю ненависть, всю вражду, разделявшую разных членов амфиктионической конфедерации, восприняв из уст Сократа наставления, что давал Гений этого божественного человека, Греция возвысилась бы до предназначений, славу и продолжительность которых невозможно было бы определить. Но высокомерная Воля, возгордившись своей победой смогла из этого извлечь лишь преходящую и пустую выгоду; тысячи лет славы и счастья она принесла в жертву нескольким мгновениям пышного наслаждения, ибо я обязан здесь сказать о вещи, доселе незамеченной - Греция умерла юной, угаснув в расцвете своих сил: ее погубило тщеславие. Увлеченная безумной свободой она уступила бурям страстей, не позволив раскрыться плодам Орфея и Пифагора, которые должны были созреть благодаря Сократу и Платону.

 Греция распалась вместо того, чтобы укрепиться и собраться, и, обратив против себя самой свою слепую вспыльчивость, разбила собственными руками орудия, данные ей Провидением для ее же сохранения. Едва став победителями, Афиняне и Спартанцы обрушились друг на друга, оросив своей кровью долины Пелопонеса (4). За малое время были изгнаны из страны: Аристид, самый справедливый из Греков, Фемистокл и Кимон (Cimon), спасители отечества. Город Платея сгорел, а все его жители попали в рабство. Взятые Спартанцами Афины были отданы в проскрипции тридцати тиранов; и, наконец, Сократ, сначала подвергнувшись горькому сарказму Аристофана и нечестиво оклеветанный Анитусом (Anytus), осужденный бессмысленным судом, принял яд цикуты, искупив то преступление, что являлся самым великим Афинянином и самым добродетельным из людей.

 С этого момента Греции уже не на что было надеяться; ее движения обратились в конвульсии, иногда вызванные бессмысленной игрой, иногда - юношеской боязливостью. Спартанцы, восторжествовав над Афинянами, были унижены Персами, с которыми Анталкидас (Antalcidas) заключил постыдный мир. Разгромленные Фиванцами в Левктрах (Leuctres) и в Мантинее, они уже не оправились от этой катастрофы. Спартанские женщины, увидев дым от вражеского стана, погубили себя, оставив воспоминание об их свирепых добродетелях. Фиванцы, заслужившие славу самых грубых из Греков, захватили господство, сделав его досягаемым для царя Македонии и предоставив ему им с легкостью овладеть. Греция обладала еще великими людьми, но она не являлась больше великой нацией и не могла уже притязать ей быть. Она имела великих людей, дабы их отвергать, преследовать, продавать, как презренных животных, на рыночных площадях, обрекать их смерти.

 В эту эпоху Совет Амфиктионов потерял всю свою власть, а Дельфийское святилище утратило все свое влияние. Это священное место, разграбленное Фокеянами (Phoceens) и оскверненное Криссеянами (Crisseens), явилось предлогом для войны, в которую вступил Филипп Македонский в качестве члена Амфиктионического совета. Но понапрасну Греция, ужаснувшись от пришествия к себе столь опасного союзника, пыталась отстраниться от него. Сотрясавшие трибуну речи Демосфена лишь вызывали бесполезное возбуждение. Афины волнуются, Спарта отзывается дерзким лаконизмом, Фивы принимаются за смутные интриги, но ни у одной стороны не существует настоящей силы. Филипп добивается своих целей. Он торжествует над Олинфом (d'Olynthe), подчиняет Фокеян, прекращает священную войну, возвращая Дельфийскому храму его славу, и, овладев Советом Амфиктионов, к которому всегда с пренебрежением относились безумные эллинские конфедераты, провозглашается верховным главнокомандующим всех войсковых частей Греции. Раздавленная Воля испускает крик безысходности, - она оставлена Провидением и готова уже быть сокрушенной Судьбой. Она ищет средство для своего спасения и не находит ничего, кроме преступления, коим становится охвачена - Филипп убит, но это презренное покушение не может отдалить от нее угрожающую ей опасность, и, напротив, ее низвергает. Таков извечный порядок, когда всякое преступление влечет за собой и наказание.

 Хотя и в весьма юном возрасте наследовавший своему отцу Александр проявляет еще более великие способности. Будучи двадцати лет от роду, он вступает в Грецию, сокрушает Фивы, подчиняет Афинян и вскоре во главе войска, которое одна его отвага творит ужасающим, высаживается на азиатском берегу и начинает завоевание Персии.

 Думаю будет довольно бесполезным останавливаться на подробностях похода Александра. Все знают, как юный герой, одержав победу над Граником (le Granique), поразил Дария в Исской битве (d'Issus), разрубил гордиев узел, пройдя по Гордиуму (par Gordium), дабы исполнить прорицание, пообещавшее власть над Азиатской империей тому, кто распутает этот узел. Затем после семимесячной осады Александр овладел Тиром и совершил завоевание Египта, где основал Александрию, взял Газу, покорил всю Сирию, вступив, наконец, с триумфом в Вавилон после полного поражения армии Дария при Арбеллах (Arbelles).

 Считается, что с этого времени Греции более не существовала, а над будущим Европы нависла опасность. Ведь Александр, уступая овладевшей им Судьбе, согласился основать Империю в Азии, приняв обычаи и нравы побежденных им народов. Жаль, что этот способный чувствовать все великое герой, уйдя из Македонии, видел своей целью смену династии на персидском троне. Не вспоминал ли он, что его отец был обязан своей силой стороне, которую занял в священной войне, вернув влияние Дельфийскому храму и Собранию Амфиктионов достоинство? Почему Александр не мечтал восстановить священство на Святой Горе? Почему не видел, что необходимо сделать столицей его Империи Афины или, по меньшей мере, Византий? Его ослепила гордыня. Он отдал ей одной то, чем был обязанным Провидению, думая, что на завоевание мира его подвигла только его звезда. Радуясь быть названным сыном Юпитера, он не беспокоился о том, как заслужить эту выдающуюся честь, и отдался во власть Судьбы, которая его и погубила. Поход Александра в Индию стал лишь тщеславным показом, а смерть, постигшая его в возрасте тридцати двух лет, была вызвана то ли ядом, то ли последствием оргии, являвшейся красноречивым итогом его заблуждений.