КНИГА СЕДЬМАЯ

_____________

В последней Главе предыдущей Книги я заранее сказал о том, что намерен затронуть в этой Книге. Теперь мне остается только развить свои мысли.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

О политическом влиянии трех великих Сил Вселенной на людей

и на правительства.

 В момент, о котором я пишу, человек подошел к одной из самых важных эпох Социального состояния, а именно к тому периоду, когда, в зависимости от занятой им стороны, его будет ожидать продолжение расцвета либо вереница неудач. Впредь всякий его поступок имеет значение. В плане цивилизации, как говорится, он находится в весьма зрелом возрасте для того, чтобы не засчитывались его ошибки. Опыт его должен сделать просвещенным, и после страшных потрясений, которые он испытал в течение восьми столетий, ему уже непозволительно говорить о том, что он абсолютно не знает сущности вещей и не может совсем отличить добро от зла. Жалко маленького ребенка, когда он обжигается от огня свечи и ранит себе руку разбитым оконным стеклом, но совершающее подобные глупости подросток уже вызывает лишь сострадетельный смех. Есть возрраст, когда на лоб ребенка надевают специальные буррелеты (мягкие шапочки), водят его при помощи помочей, закрывают от него сетками окна или решетками камины; но когда он вырастает, его избавляют от этих пустых преград, ставших не столь смешными, сколь неудобными и вредными.

 Значит, не будьте больше детьми, люди; знайте обширность ваших сил и природу предметов, и, перестав впадать в юношеские ошибки, не тяните больше своей ладони, чтобы схватить ей Луну, и прекратите волноваться от сказки из Библиотеки небылиц. Я развернул пред вами ваши анналы. Не думайте, что я это сделал без всяких причин. Я прекрасно осознаю, что вы можете сомневаться в большей части вещей, о которых я рассказал, но исследуйте их постепенное развитие и не спешите делать вывод. Вы призваны к высшим и благородным предназначениям, но почему же вы боитесь их исполнить? Империя Рама, о которой я вам говорил, вам кажется видением. Вы не можете себе и представить, что во время, когда она существовала, все люди, населявшие Землю, были одной и той же нацией, говорили на одном и том же языке, имея те же самые законы и обычаи; это было время, в которое народы, покорные одному и тому же священному и царскому правлению, поклонялись одному и тому же Богу и почитали одного и того же Властелина. Это, тем не менее, очень верно. Если бы это было не так, то как вы объясните существование первоначального языка, осколки которого, распространившись в тысячи разнообразных наречий, поразили восхищением ученых-филологов? Как вы уразумеете удивительные отношения между десятиричным счислением и двенадцатиричным измерением, звездной класссификацией через астеризмы (par asterismes)? Итак, выйдите из ваших готических пещер, как Бэкон называет предрассудки, и вы увидите, что не только нет ничего невозможного в сказанном мной, но, напротив, в нем содержится самое естественное. Почему люди должны беспрерывно существовать в изоляции, отгораживаясь друг от друга, постоянно в недоверии, в состоянии войны один с другим? Нет ли в глубине их сердец вселенского чувства доброжелательности, которое их сближает? Не сомневайтесь в этом; человек есть всеобъемлющее существо, космополитическое по своей сущности. Изолируясь, он лишь деградирует. Вне всякого сомнения, что между любвовью к своей лачуге и любовью ко Вселенной огромное расстояние, но ведь чувство одно и то же. Разница только в масштабе. Перенося свое чувство от хижины к деревушке, от деревушки к городу, от города к Государству и от Государства к Империи, любой человек, поначалу сосредоточивавшийся на себе самом, расширяется, увеличиваясь и универсализуясь.

 Руссо предполагал, что чувство, так расширившись, потеряет свою напряженность. Руссо ошибался в этом, как и во многих других вещах. Он путал любовь к родной стране с любовью к родине. Любовь к родной стране связывается с определенным местонахождением; но родина - повсюду, где душа может развивать всю свою деятельность. Между результатами этих двух чувств имеется то же самое различие, что существует между ностальгией и национальным воодушевлением. Если нация больше, то и национальное воодушевление обретает большую активность, а ностальгия глубже там, где страна меньше. Один из греческих философов, которого упрекали в том, что он недостаточно любит свою родину, ответил, смотря в небо: "Вы ошибаетесь, я ее люблю бесконечно". Этот философ расширил свою родину за пределы видимых вещей. Вероятно, он не мог выразиться столь же хорошо, сколь Демосфен и Цицерон в общественном месте, но он поступил лучше, чем оба эти оратора в Херонее и Киликии (Cilicie; может быть, Сицилии (?) - прим. пер.). Как сказал о себе сам Сократ, ни разу он не поднимался на трибуну, чтобы спорить об общественных делах, но с опасностью для жизни он отказался подчиниться приказаниям тридцати тиранов, угнетавших Афины, и умер, чтобы не нарушать афинские законы.

 Сократ и философ, о котором я чуть раньше, являлись провиденциальными людьми; Демосфен, подобно Цицерону, был волевым человеком; Филипп Македонский, римский диктатор Цезарь были судьбоносными людьми. Рассматриваемые в контексте политической системы почти все люди могут быть отнесены к одному из этих трех разрядов и, в зависимости от уровня своего воодушевления, силы и талантов, занимать первостепенное или весьма низкое место в этих категориях, нисходя до группирующийся вокруг одних и послушной их движению толпы. Порой, воззрения этих людей решительны и ярко выражены; в ином случае, - они их смягчают, принимая срединные оттенки; сами люди помещают себя, таким образом, между различными разрядами. Когда мнения людей ярко выражены, то первых называют Теократами, вторых - Республиканцами, а третьих - Монархистами. Отсюда и проистекают три главные формы правления, в которых господствуют три великих правящих Вселенной силы, - Провидение, Человеческая воля и Судьба. В своем чистом виде эти формы образуют чистые Теократию, Республику и Монархию.

Чисто душевная и свободная Человеческая воля имеет свое пребывание во вселенской или частной душе, в зависимости от того, как рассматривается движимый ей человек, - вселенским или частным; но эта воля может также быстро оказаться в разуме, как и инстинкте, чтобы захватить там место Провидения, или же господствовать над Судьбой; и тогда Теократия порушена, а Республика принимает аристократические или эмпорократические формы.

Чисто духовное и вдохновляющее Провидение имеет свое пребывание в разуме, и хотя оно определило себе самому законы свободы и необходимости, правящие Волей и Судьбой, и хотя оно наложила на себя самого обязательство никогда их не нарушать, она, тем не менее, в состоянии своими собственными, всегда новыми и неизвестными средствами, которые оно никогда не оглашает и в которые никакое существо не может проникнуть заранее, направить эти законы к поставленной ей цели так, чтобы эта цель была всегда достигнута, каковыми бы не являлись свободно вызванные Волей причины, а также необходимые и вынужденные результаты, к которым приводит Судьба. Действующее в одной из этих сил Провидение укрепляет творения, сообщая им принцип жизни. И ничем нельзя обладать вне Провидения.

Пребывающая во вселенском или частном инстинкте Судьба - вещь чисто инстинктивная и необходимая. Устрашающая Судьбу Воля ее же непрерывно порождает, увеличивая силы Судьбы, в зависимости от того, как Воля ожесточает свои. Если Судьба смешивается с Волей и господствует над ней, то создает военную империю; если над ней, наоборот, правит Воля, то Судьба дает начало демагогической тирании. Когда при помощи Воли, которуюподчинила, она захватывает место Провидения, то производит самое ужасное из правлений - абсолютный деспотизм.

Обозначив эти принципы, которые суть лишь итог всего увиденного нами, пойдем по пути их развития.